|
— Он был совершенно одинок. И, насколько я припомню, никогда не упоминал о том, что у него есть дядя. — Между ними вышла серьезная размолвка, — вздохнул я. — Значит, ни родных, ни близких у Дейкина не было? — Насколько мне известно, нет. После смерти брата Дейкина его имущество поступило в ведение казначейства корпорации. Брат Филипс посмотрел на меня в некотором замешательстве. — Но я не слишком хорошо осведомлен о жизни брата Дейкина, — добавил он. — Должен сказать, мы с ним не были особенно близки. Я с интересом взглянул на него. — Видите ли, брат Дейкин был ярым сторонником реформ, — неуверенно продолжал Филипс. — Далеко не все члены нашей корпорации разделяли его взгляды. — Вот как? А я полагал, он был приверженцем консервативных воззрений. — Да, но в прошлом. Проповеди здешнего священника-евангелиста заставили его изменить убеждения. Губы брата Филипса вновь тронула печальная улыбка. — Брат Дейкин относился к числу страстных натур, которые склонны бросаться из одной крайности в другую. В последнее время таких появилось немало. — Вы правы. — Но брат Дейкин всегда оставался честным, сведущим барристером и благородным человеком. Я тупо кивнул. — О распоряжениях, сделанных относительно имущества покойного, вы можете узнать у казначея корпорации. Возможно, у него все-таки имелись родственники, предъявившие права на наследство. — Да, я непременно наведу справки. — Может, выпьете стакан вина, брат? — участливо предложил Филипс. — Я вижу, эта горестная весть стала для вас настоящим ударом. — Нет-нет, спасибо. Я должен поговорить с казначеем. Благодарю вас, брат, но мне надо идти. Я поклонился и вышел. «Какая насмешка судьбы! — пронеслось у меня в голове. — Я опасался, что Мартин Дейкин арестован за участие в заговоре, а он оказался убежденным реформатором». Выйдя во двор, я обессиленно опустился на скамью под деревом. Она оказалась влажной, но мне было все равно. Сердце разрывалось от жалости к старику Ренну. Хорошо еще, что в Грейс-Инн я отправился без него; по крайней мере, дома я попытаюсь сообщить ему горькую весть как можно осторожнее. Мимо меня прошел какой-то рослый человек в мантии законника. Дородная фигура, черные волосы, длинная черная борода — все это было мне слишком хорошо знакомо. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Однако надменное его лицо изменилось почти до неузнаваемости. Казалось, за эти дни он постарел лет на десять. Бросив на меня изумленный взгляд, он поспешил прочь. Капля воды, упавшая на ладонь, отвлекла меня от горьких размышлений. Снова начинался дождь. Мне пришлось встать. Кожа под проклятым наручником невыносимо горела. Я потер свою многострадальную руку, опустил манжет как можно ниже и спросил у проходившего мимо клерка, где находится контора казначея. Он указал на одно из зданий, и я пересек двор, склонив голову под струями припустившего с новой силой дождя. Казначей оказался высоким сутулым человеком с настороженным взглядом. Настороженность сменилась откровенной подозрительностью, когда он узнал, что я принадлежу к другой корпорации и желаю навести справки об имуществе Мартина Дейкина. Однако после того, как я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с покойным барристером и его дядей, казначей проникся ко мне участием и пригласил в свой уютный кабинет. |
