Молодые люди неспешно шли мимо прибрежных ресторанчиков, магазинчиков, лавок и пивных. Каждый столб, каждое дерево переливались огнями многоцветных гирлянд, каждая витрина была красиво убрана в преддверии Рождества. Шатти запрокинула голову, подставляя лицо ветру и свету. В волосах ее и ресницах запутались снежинки. Кеннет завороженно любовался ею, будучи уверен на все сто: девушки красивее он в жизни не встречал.

– Обожаю Рождество, – задумчиво произнесла Шатти. – Это мой самый любимый праздник.

– А почему? – не веря своей удаче, осторожно спросил Кеннет.

– Наверное, все дело в магии, – промолвила девушка. – В детстве я, бывало, просыпалась поутру, бежала вниз, в гостиную. А там уже стояла огромная роскошная елка, полностью украшенная, с гирляндами, с блестящими игрушками ручной работы, с мишурой. Вчера еще ее не было, а за ночь словно по волшебству появилась! А под ней – подарки, все до одного завернуты в яркие переливчатые обертки и с роскошными бантами! То то у меня сердце стучало!

– Знаешь, – усмехнулся Кеннет, – ты ведь впервые за время нашего знакомства упомянула о своем детстве. Я уж начал думать, что ты вообще не была ребенком. Так и родилась на свет взрослой умницей красавицей.

Рассмеявшись, Шатти шутливо ткнула его кулаком в плечо.

– Конечно же детство у меня было, а как же!

И самое что ни на есть расчудесное!

– Так когда же все изменилось?

– Изменилось?

Кеннет помолчал, тщательно подбирая слова, чтобы, не дай Боже, не вспугнуть девушку и по возможности узнать о ней больше.

– Ты как то упомянула, что с семьей совсем не общаешься. Я так понял, что вы поссорились.

А почему?

– Да пустяки, – пожала плечами Шатти и озабоченно подняла взгляд к небу. – Кажется, буран приближается. – Девушка вдохнула поглубже. – Снегом пахнет.

Еще один квартал они прошли молча. Кеннет угрюмо смотрел себе под ноги и злился на себя. Но вот что то привлекло внимание девушки в витрине одной из лавок. Она ухватила своего спутника за руку и потянула за собой.

– Ты только погляди! – возбужденно воскликнула она, указывая на стекло, за которым высились горы коробок с рождественскими гирляндами и украшениями. – Давай купим для шхуны!

Кеннет покачал головой.

– Да я Рождество не особо отмечаю.

– Но это же так здорово! Вроде как ночью в Венеции. Помню, как то под Рождество мы с родителями были в… – Девушка вовремя прикусила язычок. – Ну да ты наверняка знаешь, о чем я: когда корабли украшают лампочками, а потом устраивают парад на воде.

Кеннет вскинул глаза и успел таки заметить, что по лицу девушки скользнула тень тревоги – как если бы она невзначай проболталась о чем то важном и теперь охотно взяла бы свои слова назад. Ночь в Венеции? В туманной Шотландии корабли лампочками не украшают. Да и в Англии тоже. Вот разве что на курортах Америки, во Флориде, например, или, скажем, в Италии… Венеция, значит?

– Я не уверен, что останусь здесь на Рождество, – небрежно бросил Кеннет.

Изумрудно зеленые глаза изумленно расширились.

– А где же ты будешь?

– Сам не знаю, – пожал плечами Кеннет. – Книгу я к тому времени закончу. Может, поживу недельку в Эдинбурге, сестер навещу, или, может, в Лондон махну. А ты чем займешься?

Девушка повернулась к витрине и прижала ладони к обледеневшему стеклу.

– Я думала, что все еще буду на тебя работать. Книгу тебе ведь сдавать только в январе. И я надеялась, что после этого… – Шатти грустно улыбнулась. – Пустяки. Конечно, Рождество надо встречать в кругу семьи.

Кеннет с трудом поборол искушение развернуть собеседницу лицом к себе и основательно встряхнуть за плечи.