|
Еще один московский гость, зам главного редактора журнала «Наш современник» Александр Казинцев, и местный поэт Николай Палькин по очереди поделились задушевными воспоминаниями о покойном виновнике торжества как о человеке, приятном во всех отношениях. Сам покойный, чья мультимедийная тень нарисовалась на белом полотне экрана, тоже не остался в стороне от праздника: вдохновенно окая, он поведал собравшимся о неисчерпаемых родниковых истоках своего творчества, обнаруженных на территории «малой родины».
К исходу первого часа «чтений», когда душноватый музейный зальчик уже весь, казалось, был переполнен сиропом и патокой, автор этих строк попросил слова и спустя минут двадцать (все это время в президиуме шли консультации: давать? не давать?) получил таки возможность для небольшого выступления. Много ли удастся рассказать за три минуты? Разве что очень-очень кратко напомнить публике, по инерции плывшей в сиропе, о некоторых реальных исторических фактах, которые не вяжутся с обликом Выдающегося Земляка и Гордости Губернии. Сейчас, когда «мероприятие» осталось позади, можно не торопясь, не отвлекаясь на вытянувшиеся лица президиума и особо не заботясь о регламенте, поделиться с читателями тем, о чем успел тогда сказать — и о чем не успел… Еще раз предупреждаем: тем из читателей, кому угодно остаться среди приятных заблуждений, воображая Михаила Алексеева эдаким пряничным дедушкой, дальше читать не стоит. Остальным напомним для начала о событиях лета 1969 года — времени, когда от хрущевской «оттепели» давно не оставалось следа, и «Новый мир», возглавляемый Александром Твардовским, был, по сути, последней журнальной площадкой, свободной от подступающей к горлу охранительной идеологии. Цензура изматывала редакционный коллектив бесконечными запретами, но авторитет автора «Василия Теркина» был слишком высок, чтобы главного редактора можно было тихо свалить. Нужен был повод, и повод нашелся. Журнал «Огонек», в ту пору возглавляемый одиозным Анатолием Софроновым, опубликовал коллективное письмо одиннадцати писателей «Против чего выступает «Новый мир»?» Письмо, по сути, было неприкрытым доносом в высокие инстанции. Авторы утверждали, что журнал «давно уже утратил представление о своем истинном месте в борьбе с чуждой идеологией», что в журнале «планомерно и целеустремленно культивируется тенденция скептического отношения к социально-моральным ценностям советского общества, к его идеям и завоеваниям», что его критика проникнута «космополитическими идеями». Все это звучало, как политическое обвинение, а одним из «подписантов» был Михаил Алексеев… «Новомирцы» сразу же постарались печатно ответить своим хулителям, но опубликовать текст и в собственном журнале было проблематично. Жаль, что никто из саратовских музейщиков, выступавших на «чтениях», не вспомнил, как другой наш земляк, писательский начальник Константин Федин, совершил тем летом 69-го неожиданно мужественный поступок. По воспоминаниям тогдашнего соратника Твардовского, Владимира Лакшина, Федин, будучи членом редколлегии журнала, написал: «нахожу ответ редакции справедливым и заслуживающим напечатания в «Новом мире»…» И в июльской книжке журнала редакционный текст, наконец, увидел свет. «Новомирцы», в частности, напоминали о том, что большинство «подписантов» — в том числе и Алексеев, — навешивая на оппонентов политические ярлыки, имели очевидные и личные мотивы для неприязни. Ибо произведения этих авторов «подвергались весьма серьезной критике на страницах «Нового мира» за идейно-художественную невзыскательность, слабое знание жизни, дурной вкус, несамостоятельность письма». В 1965 и 1966 годы там, например, публиковались острокритические рецензии на сочинения Алексеева: роман «Хлеб — имя существительное» (Юрий Буртин) и «Повесть о моих друзьях-непоседах» (Наталья Ильина). |
