— Да.

— Это все бредни. Абсолютная чепуха. Да, здесь может быть несколько случаев, когда за летающую тарелку принимают воздушные шары и тому подобные вещи, но люди, которые настаивают на том, что видели космические корабли, они нуждаются в наших услугах.

— Здравое мнение, — сказал Турлоу. — Рад это слышать.

Вейли кивнул.

— Мне все равно, что вы думаете о моих методах, но вы не сможете сказать, что они основаны на бреднях — любого вида. Понятно?

— Абсолютно понятно, — сказал Турлоу. Он видел, что Вейли убежден в том, что вопрос заключал в себе хитроумную попытку дискредитировать его.

Поднявшись на ноги, Вейли взглянул на часы.

— Не вижу смысла во всем этом, но, несомненно, у вас что-то на уме.

Он вышел из комнаты.

Турлоу встал, улыбаясь.

Хардвик, поймав взгляд Турлоу, сказал:

— Защита отдыхает.

Сцена промелькнула у Турлоу в голове, и он покачал головой. Доктор снова взглянул на часы и улыбнулся про себя, когда бессознательным жестом вновь поднес к глазам часы и увидел остановившиеся стрелки. Воздух, проникающий в открытое окно машины, пах влажной листвой.

«Почему Рут попросила меня встретиться с ней здесь? Она жена другого. Где же она — так чертовски опаздывать! Может быть, с ней что-то случилось?»

Он взглянул на трубку.

«Проклятая трубка потухла. Вечно она тухнет. Я курю спички, а не табак. Я не желаю опять сходить с ума по этой женщине. Бедная Рут — трагедия, трагедия. Они с матерью были очень близки».

Он попытался вспомнить убитую. Адель Мэрфи теперь была фотографиями и описаниями в колонках новостей, отражением слов, свидетельств, и полиции. Та Адель Мэрфи, которую он знал, отказывалась показаться из-за жестоких новых образов. Ее черты начали тускнеть в вихре вещей, которые затмевали это событие. Память сейчас хранила лишь полицейские портреты — цветные фотографии из досье в офисе шерифа: рыжие волосы, так похожие на волосы дочери, разметались по залитому маслом проезду.

Ее бескровная кожа на фото — он помнил это.

И он помнил слова свидетельницы, Сары Френч, жены доктора, живущей по соседству, слова ее показаний. По словам миссис Френч он почти мог восстановить картину насилия. Сара Френч услышала крики и вопль. Она выглянула из окна спальни на втором этаже в лунную ночь, как раз вовремя, чтобы увидеть убийство.

«Адель… Миссис Мэрфи выбежала из задней двери. На ней была зеленая ночная сорочка… очень тонкая. Она была босиком. Я помню, что подумала: как странно, она босиком. Потом прямо за ней появился Джо. У него был тот проклятый малайский кинжал. Это было ужасно, ужасно. Я разглядела ее лицо… лунный свет. Он выглядел, как всегда выглядит, когда сердится. У него такой ужасный характер!»

Слова Сары — слова Сары… Турлоу почти видел зазубренное лезвие, сверкающее в руке Джо Мэрфи, смертоносное, дрожащее, колеблющееся в неверном свете луны. Джо не более чем в десятке шагов поймал жену. Сара считала удары.

«Я просто стояла там, считая каждый удар, который он наносил ей, я не знаю, зачем. Я просто считала. Семь раз. Семь раз».

Адель неловко осела на бетон, волосы разметались неровными прядями, которые позже запечатлели камеры. Колени поджались, принимая позу зародыша, потом распрямились.

И все это время жена доктора стояла там, у окна наверху, прижав левую руку ко рту, сжавшись в неподвижный оцепенелый комок.

«Я не могла двинуться. Я не могла даже говорить. Все, что я могла, — лишь смотреть на него».

Рука Джо Мэрфи со странно тонким запястьем пошла вверх, швырнула на газон кинжал так, что он описал короткую дугу. Не спеша он обошел вокруг тела, стараясь не наступить на рыжие пряди, струившиеся по холодному бетону.