И тогда я сделал то, чего скальд делать не должен. Я отвел свой взгляд. Я отвел взгляд, чтобы не видеть поражения Стаи.

Таким образом я пропустил начальный момент избавления. Я не увидел, как по заваленной мусором и обгоревшими обломками земле несутся нуль-девы со сверкающими клинками. С их оружия срывались лучи и сгустки энергии. Они мчались молча, без боевого клича.

Их пустота накрыла ряды сражающихся. Смертоносные тучи колдовского зла взорвались или унеслись прочь, словно туман от порыва ночного ветерка. Гнусные слова заклинаний застряли в глотках чернокнижников Пятнадцатого легиона. Они начали задыхаться и кашлять, отравленные своими же чарами. Я видел, как они качнулись назад, хватаясь руками за вороты доспехов, как они срывали с себя шлемы. Я видел, как из зрительных прорезей брызнула кровь. Я видел, как руки, поднятые в колдовских жестах, замирали, а потом усыхали и превращались в трясущиеся уродливые когти.

Уже через несколько секунд после того, как коварное безмолвие Сестер оглушило и лишило сил предателей из Пятнадцатого легиона, нуль-девы нанесли новый удар. Они миновали расстроенные ряды Волков и ринулись в атаку, орудуя своими длинными мечами. Их движения были отмечены странным сочетанием неистовства и элегантности. Каждый удар, каждый выпад, каждый разворот выдавал не только мастерство искусных фехтовальщиков, но и манию берсерков, безумное желание калечить и убивать.

Волки тоже не отставали. Оправившись от потрясения после сокрушительного удара магии, они устремились вперед вслед за Сестрами, не уступая им ни в искусстве боя, ни в стремлении убивать. Война снова вернулась в рамки реальности физического мира. Она опять состояла из ударов, взрывов и боли. Потоки крови скрыли последние остатки травы, а ее брызги повисли в воздухе розовым туманом.

Вместе с нуль-девами в бой вступили и Кустодес. Их золотые доспехи ярко сверкали в самой гуще сражения. Освободившись от своих обычных обязанностей телохранителей и оказавшись на поле боя, они были неудержимы, как любой из Волков. Лезвия их алебард жаждали крови…

Наполните мой кубок. Я тоже испытываю жажду. Напряженное сказание иссушило мое горло. Я хочу, чтобы вы услышали его целиком. Я хочу, чтобы вы всё увидели своим мысленным взором.

Мы теснили их к огромным стеклянным пирамидам Тизки. Десантные капсулы падали с неба метеоритным дождем. Стало плохо видно: освещения не хватало. Дневной свет испортился, как портится мясо.

Оскверненная Тизка лежала в развалинах. Большая часть ее улиц была уничтожена, а здания и монументы разрушены. Под ногами хрустели обломки и мусор, местами образующие целые холмы и хребты, кое-где уже изрытые снарядами. Повсюду лежали трупы, воронки и выбоины постепенно заполнялись кровью. Кровь журчащими ручьями стекала между разбитыми трубами и остатками каменной кладки. О некоторых отлетевших душах напоминали только застрявшие среди мусора бесформенные клочья плоти.

Каждая стадия наступления означала подъем на гору, которой не было на этом месте еще час назад. Покрытые сажей ненадежные склоны таили в себе предательские ловушки. Воздух мерцал от лучей и пульсаций лазеров, над головами то и дело пролетали тяжелые снаряды и со свистом проносились ракеты. Ливень микрочастиц, образовавшихся после взрывов, шел почти постоянно, а вместе с пылью падали капли маслянистой жидкости, поднятой из вскипевших океанов. Тяжелые бронированные машины, покрытые копотью и грязью из этого дождя, с лязгом преодолевали завалы обломков и беспрестанно изрыгали огненные вспышки. Пневматические пушки после каждого выстрела неохотно откатывались назад из-за сильной отдачи. Главные орудийные башни громыхали, словно голос самого Всеотца.