— Навид, что такое Изначальный Разрушитель? Что это?

— Это варп, Каспер. Варп. Все есть варп, и варп есть все. Ваш Всеотец считает, что сумеет выиграть войну, проигранную другими, более могущественными расами. Ему это не под силу. Человечество станет величайшей добычей варпа.

Он шагнул мне навстречу. На шее Навида я заметил блеск катарского креста, который он всегда носил. Крест начал плавиться.

— Мы изгнали своих богов, Кас. Что-то обязательно должно занять их место.

На его лице появилось умоляющее выражение. Это было давно знакомое мне лицо, ничуть не постаревшее с того дня, когда Мурза был убит в Осетии. На нем уже не было доспехов Воителя. Фигура уменьшилась до размеров обычного человека, и одет он был в мягкий кремовый комбинезон лютецианского Библиотеха.

И тут я с поразительной ясностью осознал, что в тот день в своем номере на борту суперорбитальной станции я обернулся и увидел лицо Навида Мурзы. Это его лицо было заблокировано в моих воспоминаниях и снах. Оно и стало триггером, запустившим последующие события: давно умерший человек явился ко мне в запертую комнату, воздействовал на мой разум страхом, изменил воспоминания, подчинил своей воле и заставил отправиться на Фенрис.

Это и было «лучшее сказание о зле», которое, как был уверен Длинный Клык, я знал.

— Так все это напрасно? — прошептал я. — Просперо сгорел напрасно? И Астартес напрасно убивали друг друга?

— Зато как изящно, не так ли?

— И Алый Король не повинен в измене. Он заблуждался, но оставался верным сыном. Эта трагедия не должна была произойти?

— Я знаю! — взволнованно крикнул он, блеснув глазами. — Но все это произошло, и теперь, Кас, когда это произошло, дверь открылась. Начало положено. Если ты думаешь, что Просперо — это страшная трагедия, кощунство, ужасная ошибка, тебе надо подумать, что произойдет дальше. Два легиона Астартес в смертельной схватке? Кас, это всего лишь прелюдия.

Он был совсем близко. Он поднял руки и снял перчатки, обнажив руки. Я не хотел, чтобы он ко мне прикасался.

— Как давно я общался с тобой, пока ты не перестал быть Мурзой? — спросил я.

— Это всегда был я, Кас, — насмешливо сказал он.

Его пальцы коснулись моего лица. Я ощутил прикосновение даже через кожу маски. Оберегающие символы не смогли ему воспрепятствовать.

Ему. Этому существу, так будет вернее. Я чувствовал его дыхание — насыщенное бактериями зловоние хищника, отравленный воздух Просперо, доживающего последние дни за пределами моих снов.

— Всегда был ты? — переспросил я. — Нет, я думаю, когда-то был Навид Мурза, а ты занял его место.

— Наивно так думать, Кас, — возразил он, поглаживая меня по щеке.

— А с твоей стороны наивно подходить ко мне так близко, — ответил я и произнес слово, сказанное Навидом много лет назад на улочке позади мертвого собора.

Энунция, так он тогда это назвал, часть первозданного словаря магии. Он держался так самоуверенно и надменно, он никак не мог ожидать, что я запомню эти звуки, поскольку слышал их всего один раз и очень давно. Но я провел много времени с рунными жрецами Фенриса, постоянно воспроизводя и исследуя свои воспоминания. Я прослушивал его снова и снова, пока не затвердил это резкое и жесткое сочетание звуков.

Я превосходно запомнил его.

Я выплюнул это слово ему в лицо. Это было самое важное из всех слов, которые я произносил, став скальдом.

Его голова взорвалась брызгами крови и обрывками плоти и дернулась назад, как от сильного удара секирой в лицо.