– Это моя мечта; и я поплыву один, – с улыбкой ответил ей отец. Он крепко сжал ее ладонь, а потом нежно убрал свою жилистую руку, словно мысленно уже отправился в путь.

– Твоя мечта… – прошептала она.

– Если я уеду, чтобы исполнить мою, то, может быть, ты останешься и обретешь свою мечту… – тихо сказал старик.

– Я живу своей мечтой, – ответила она, – здесь, в нашем доме, с тобой, со своей работой…

– Этого мало, – Сикстус покачал головой. – Ты заботишься о старом отце, жертвуя собой ради меня… Я этого не хочу. Румер, надобно, чтобы и ты что-нибудь взяла от жизни, что-нибудь чудесное – и только для себя.

– У меня все есть, пап, – Румер сквозь слез глядела на мерцание летнего зноя поверх камыша и лазурных волн. – Ты ведь знаешь. Останься.

– Порой человек должен посетить родные места, чтобы выяснить, куда же идти дальше. Жизнь бежит вперед – как бы нам ни нравилось сегодня, завтра все равно наступит. Понимаешь?

Румер пожала плечами, но глубоко в душе она прекрасно понимала его. Не поэтому ли Зеб вернулся на Мыс Хаббарда? Чтобы оглянуться назад и узнать, что ждет его впереди?

Румер тряхнула волосами – это не имело никакого значения! Планы Зеба ее нисколько не касались. Но, зная, что ее отец намеревался сорваться в такое опасное путешествие, она не могла не волноваться. Отец был самой дорогой частью ее жизни; и Румер было так сложно представить, что она останется без его поддержки. А он? Как он будет один сражаться со стихией? Один, в открытом океане, со своей согбенной спиной и больными руками? И что будет с ней без него?..

– С тобой все будет в порядке, Румер, – будто услышав ее немой вопрос, ответил отец.

– Ох, знаю, пап, – вздохнула она. – Я лишь надеюсь, что ты…

– А со мной будет твоя мать, – хрипло сказал он. – В душе и сердце. Она присмотрит за мной. У тебя же есть…

– Эдвард, – быстро сказала она.

– Я лучше промолчу, – усмехнулся отец.

– Вот и хорошо.

Она подумала о ферме, запахе поля и коровьего стада, о добрых карих глазах Эдварда и своих ощущениях в его объятиях. Но ей все равно было тоскливо оттого, что ее отец твердо решил уехать.

– Придешь сегодня домой ужинать? – спросил он.

– Наверное. Но, скорее всего, я наведаюсь на ферму. Покатаюсь на Блю, повидаюсь с Эдвардом, посажу цветы у его стены… – Возясь в земле, она всегда обретала душевное равновесие. Но сейчас ладони у нее дрожали, и она пыталась зажать их между колен. Что с ней происходит?

– Ты уже брала с собой Майкла? – спросил Сикстус.

– Нет. Интересно, помнит ли он? Думаю, я не переживу, если он вообще все позабыл.

– Тебе не остается ничего, кроме как самой это выяснить, – сказал ее отец.

– Знаешь, лучше бы они вообще не приезжали, – с горечью призналась Румер.

– Не говори так, – отец уловил эту горечь в ее голосе и покачал головой.

– Па, мне понадобилось столько времени, чтобы привыкнуть к тому, что есть, – сказала она. – Но теперь они здесь, а ты покидаешь меня… – Румер вдруг расплакалась. – Извини, пап. Мне не следует жалеть себя. Мне еще нужны будут душевные силы…

– Не беда. Иногда можно и расслабиться, – утешил он дочку. – Но я обещаю тебе, Румер, все будет хорошо.

Обеденное время закончилось, ей пора было возвращаться в офис.