|
Почему ты отозвался на имя Ричард, неужели не удивился? - Нет, - преспокойно заявил мальчишка, - я подумал, что ты сообщила этой Алине, как меня теперь зовут! Вновь зазвонил телефон. Ну вот, опять небось Комарова. Почта не работает, или бумажку с адресом потеряла! Но это оказался Дима Ковалев. - Слышь, Романова, завтра никуда не едем. - Почему? - Свадьба отменяется, жених с невестой переругались, и все, прошла любовь, завяли помидоры. Жаль, конечно, терять заработок, но отдохнуть тоже не помешает, тем более что погода, кажется, установилась. Завтра вытащу шезлонг в сад и устроюсь там со всевозможным комфортом. *** Прошла неделя абсолютного безделья. Лето - мертвый сезон. Никаких презентаций, праздников и тусовок не устраивается. Народ массово отъезжает на дачи и на побережья теплых морей. Свадьбы, конечно, играют, но в эту семидневку молодожены пригласили другие ансамбли. Мы находились в творческом простое. Честно говоря, я была рада. В моем понимании отличный отдых - это удобное кресло, штук двадцать новых детективов, коробочка шоколадных конфет и чашечка чая, желательно цейлонского, крупнолистового. Я даже не поленилась съездить в Москву и купить там последние новинки. Словом, с понедельника до субботы я бездумно провалялась в шезлонге, в тенечке под раскидистой елью. Съела больше килограмма грильяжа и прочитала Маринину, Полякову, Серову и Корнилову. Разленилась до такой степени, что не готовила детям обед, не стирала и ни разу не вспомнила о пылесосе. Впрочем, и Лизавета, и Кирюшка, ошалев от немилосердной жары, не требовали горячей еды днем, а вечером мы прекрасно обходились салатом. К слову сказать, ребята помирились, и Кирка забыл про Ричарда. В субботу около шести вечера, когда раскаленное солнце переместилось за крышу нашего дома, Лиза вытащила шланг и начала поливать огород. Только не подумайте, что у нас рядами растет ароматная клубника и шпалерами стоят ягодные кустарники. Ничего подобного, талант огородника отсутствует у меня напрочь, поэтому возле гаража вскопаны две хилые грядки, где редкими кустиками кучкуются укроп, петрушка и кинза. Больше нет ничего. Сначала Лиза старательно лила воду на чахлые растения, потом направила струю на Кирюшку. Мальчик мигом приволок из гаража второй шланг, и началась водная баталия. Мокрые собаки носились по грядкам, круша укроп. Я оторвалась от Марининой, увидела, что "урожай" погиб, и снова уткнулась в книгу. Подумаешь, у магазина день-деньской сидят местные жители и торгуют зеленью, редисом и семечками. Было лень не то что шевелиться, даже разговаривать. Уничтожив посевы и измазав собак, дети сочли процедуру полива законченной, побросали шланги и унеслись в дом. Я слышала, как они ругаются около трехлитровой банки молока, доставленной молочницей Надей. Каждому хотелось отхлебнуть верхний слой жирных, нежных сливок. - Эй, Лампа, к телефону! - заорал Кирюшка. Надо же, а я даже не услышала звонка. - Давай, Романова, заводи "Ямаху", - прохрипел Ванька Лыков, - завтра в одиннадцать у Митинского кладбища. - Где? - В Митине, на погосте. - Зачем? - Что значит зачем? Нас на похороны позвали! - Да ну?! И что мы там делать будем? - На лыжах кататься, ты от жары совсем очумела? Играть. - Что? "Мурку"? - Нет, конечно. "Реквием" Моцарта могешь? - Могу, естественно, но как-то странно. - Ничего особенного, просто до сих пор такие заказы не попадались. Значитца, так. В одиннадцать лабухаем у могилки, потом на поминках. |
