|
- Какой сильный человек! Он должен был родиться римлянином! Между тем сотня голосов кричала: - Свободу храброму Спартаку! Глаза гладиатора засверкали необыкновенным блеском; его лицо стало еще бледнее, чем было, и он прижал руку к сердцу, как бы для того, чтобы сдержать его бешеное биение. - Свободу, свободу! - повторяли тысячи голосов. - Свобода! - прошептал приглушенным голосом гладиатор, - свобода!.. О боги Олимпа, не допустите, чтобы это было сном! - И он почувствовал, что ресницы его увлажнились слезами. - Он дезертировал из наших легионов! - раздался громкий голос. - Нельзя давать свободу дезертиру! И тогда многие граждане, потерявшие благодаря мужеству Спартака свои ставки, закричали злобно: - Нет, нет, он - дезертир. Лицо фракийца страшно передернулось, и он резко повернул голову в ту сторону, откуда раздался первый крик обвинения против него. Глазами, сверкавшими ненавистью, он искал того, кто крикнул. Но тем временем тысячи голосов кричали: - Свободу, свободу, свободу Спартаку! Невозможно описать чувство, которое испытывал бедный гладиатор. Для него решался вопрос, более серьезный, чем сама жизнь, и страшная тревога отражалась в этот момент на его бледном лице. Движение мускулов и блеск глаз ясно обнаруживали борьбу между страхом и надеждой. И этот человек, сражавшийся полтора часа со смертью, не обнаруживший ни малейшего признака страха тогда, когда он один остался против четырех противников, - этот человек почувствовал, что колени под ним подгибаются, и чтобы не упасть без чувств среди цирка, он оперся о плечи одного из лорариев, пришедших очистить арену от трупов. - Свободу, свободу!.. - продолжала кричать толпа. - Он ее, действительно, достоин, - сказал Катилина на ухо Сулле. - И он будет ее достоин! - воскликнула Валерия, которою Сулла в эту минуту восхищенно любовался. - Хорошо, - сказал Сулла, вопросительно смотря в глаза Валерии, которые, казалось, с нежностью, любовью и состраданием молили о милости гладиатору, - хорошо.., пусть будет так!.. И Сулла наклонил голову в знак согласия. Спартак стал свободным под шумные рукоплескания зрителей. - Ты свободен, - сказал лорарий Спартаку. - Сулла тебе даровал свободу. Спартак не отвечал и не двигался. Глаза его были закрыты, и он не хотел их открывать, боясь, как бы не исчезла мечта, которую он так долго лелеял и в осуществление которой он не решался поверить. - Своей храбростью ты разорил меня, злодей! - пробормотал чей-то голос над ухом гладиатора. При этих словах Спартак очнулся. Перед ним стоял ланиста Акциан. Действительно, последний пришел с лорариями на арену, чтобы поздравить Спартака, так как еще думал, что Спартак останется его собственностью. Но теперь он уже проклинал храбрость Спартака. Глупая, по его мнению, жалость народа и неуместное великодушие Суллы обошлись ему, Акциану, в двенадцать тысяч сестерций. Слова ланисты убедили фракийца в том, что он не грезит: он поднялся во всем величии своего гигантского роста, поклонился сначала Сулле, затем народу и ушел с арены под новый взрыв рукоплесканий толпы. - Нет, не боги создали все вещи, - говорил в эту минуту Тит Лукреций Кар, возобновляя продолжительную беседу, которую он вел с маленьким Кассием и юным Каем Меммием Геммелом, своим лучшим другом. |
