|
Если завтра у Красса явится ради тщеславия желание быть назначенным в какую-либо провинцию, где придется совершить какой-нибудь военный поход, он этого добьется немедленно, именно потому, что он настолько богат, что может купить не только простой народ, несчастный и голодный, но даже жадный и богатый Сенат. - И подумать только, - добавил Квинт Курий, - каким нечистым был источник этих безмерных богатств! - Конечно, - подхватил юный Бестия, - ведь как он их добился! Он скупал по самой низкой цене имущества, конфискованные Суллой у жертв проскрипций. Он давал деньги взаймы под огромные проценты. Он приобрел около пятисот рабов - архитекторов и каменщиков, которые выстроили бесчисленное количество домов на пустырях, доставшихся ему почти даром: там когда-то стояли жилища простонародья, сгоревшие от частых пожаров... - Так что теперь, - прервал Катилина, - половина всех домов в Риме принадлежит ему. - А разве все это справедливо? - спросил с пылом Бестия. - Разве это честно? - Это удобно, - сказал, горько улыбаясь, Катилина. - И неужели это всегда будет так? - воскликнул Квинт Курий. - Не должно бы, - пробормотал Катилина, - но кто может знать, что написано в непреложных книгах судьбы? - Желать - значит мочь, - ответил ему Бестия. - Раз у четырехсот тридцати трех тысяч из четырехсот шестидесяти трех тысяч живущих в Риме граждан нет достаточно денег, чтобы быть сытыми, и достаточно земли, чтобы сложить усталые кости, то найдется смелый человек, который покажет им, что накопленные остальными тридцатью тысячами граждан богатства приобретены несправедливо и что владение ими незаконно; ты увидишь тогда, Катилина, найдут ли обездоленные способ показать свою силу этим отвратительным спрутам, питающимся кровью голодного и несчастного народа. - Не в бессильных жалобах и не в пустых криках, - сказал серьезным тоном Катилина, - нужно изливать чувства, юноша. Мы должны в тиши наших домов обдумать широкий план и в свое время привести его в исполнение бестрепетной твердой рукой. Молчи и жди. Бестия: быть может, недалек тот день, когда мы сможем одним страшным и решительным ударом сокрушить этот гнилой строй, под гнетом которого мы стонем. Ведь несмотря на свой внешний блеск, он весь сгнил и истрескался. - Смотри, смотри, как весел оратор Квинт Гортензий! - сказал Курий, словно желая дать другое направление беседе. - Он, по-видимому, радуется отъезду Цицерона, так "как остался теперь без соперника на собраниях Форума. - Ну и трус же этот Цицерон! - воскликнул Катилина. - Едва он заметил, что попал в немилость Суллы за свои юношеские восторги перед Марием, как сел на корабль и удрал в Грецию. - Уже почти два месяца, как он исчез из Рима. - Ах, если бы у меня было его красноречие! - прошептал Катилина, сжимая с силой кулак. - В два месяца я стал бы властителем Рима. - Тебе похватает его красноречия, а ему - твоей силы. - Тем не менее, - сказал, став серьезным и задумчивым, Катилина, - если мы не привлечем Цицерона на свою сторону, - а это будет трудно при его вялом характере - то он может стать когда-нибудь в руках наших врагов страшным орудием против нас. И три патриция погрузились в молчание. В этот момент толпа, окружавшая портик, расступилась - к носилкам сплошь украшенным пурпуровой материей, вышитой золотом, направлялась Валерия, жена Суллы. |
