– А ты, Барклай? – Тетя обрушила свой гнев на очаровательно улыбающегося среднего племянника. – Как ты можешь ездить в Чарлстон после того, что сделал генерал Шерман с этим прекрасным городом?!

– Кажется, мы говорили о наших гостях. – Кэл решил сменить тему, неизменно вызывавшую у тетушки вспышку раздражения.

– Разумеется. Знаешь, Кэлхен, – продолжала тетя Бесси, будто и не отвлекалась от этого разговора, – я не представляю, как мы можем отказать им в пристанище.

– Я и не предлагал этого. – Кэл откусил кусочек кукурузного хлеба и снова подумал о том, как не хватало ему на войне вот таких простых удовольствий. До войны многое принималось как должное – постель, сухая одежда и теплый кукурузный хлеб, только что вынутый из печи. – Во всяком случае, сейчас, – продолжал он. – Но как только больные поправятся, они вернутся в Чарлстон. – Чем скорее, тем лучше, добавил он про себя – и сразу почувствовал неловкость от непрошеного воспоминания: прильнувшее к нему тело женщины, нежность ее губ, мимолетное прикосновение ресниц… Внезапно потеряв аппетит, он отодвинул тарелку.

– Как ты думаешь, когда они будут готовы к отъезду? – спросила тетя Бесси.

Кэл пожал плечами:

– Должно быть, через неделю, не раньше.

– Может, приготовишь больным какое-нибудь снадобье? – спросила тетя Бесси.

– Сделаю все, что смогу, – отозвался он уже с лестницы.

Войдя в комнату к больной, он чуть было не столкнулся с Далси и инстинктивно вытянул руку, чтобы удержать ее. Кэла бросило в жар, и он тотчас же отпустил ее руку, сделав шаг назад.

Должно быть, ярко-красное платье Далси шили по последней моде, но теперь у него был порван рукав, а манжеты совершенно истрепались. Поверх платья был повязан белый передник, подчеркивавший тонкую талию. Но больше всего приковывало взгляд лицо девушки – теперь, когда она умылась, оказалось, что у нее прекрасная кожа, белая, словно мрамор. Блестящие темные волосы шелковистыми волнами спадали до самого пояса. Необыкновенные зеленые глаза были широко раскрыты от удивления.

– Что вы здесь делаете?

– Я обещал тете, что позабочусь о наших больных гостях.

Она стояла подбоченясь, будто хотела загородить ему путь.

– Почему?

– Я немного разбираюсь в медицине. – Кэл прошел в комнату, присел на край кровати и коснулся лба Фионы. Потом приподнял ей веки и, хмурясь, рассмотрел зрачки.

Далси наблюдала за ним, чувствуя, как внутри нарастает страх. Почему именно этот угрюмый, неприветливый человек будет заботиться о Фионе? Но это ведь его дом. Именно он укрыл их здесь от бури, и она не имеет права возражать.

– Вы врач, мистер Джермейн?

Он посмотрел на нее свысока.

– Я фермер, мисс Трентон. Простой фермер. Мисс О'Нил! – отрывисто произнес Кэл, обращаясь к больной. – Вы меня слышите, мисс О'Нил?

Желая стать посредником между подругой и суровым незнакомцем, Далси подошла к постели и, сжав руку Фионы, зашептала:

– Фиона, услышь меня! Ну, пожалуйста!

– Можете говорить нормальным голосом, мисс Трентон.

Далси смерила его подозрительным взглядом.

– Почему?

– Потому что ваша подруга в глубоком забытьи, а вы должны стараться проникнуть в ее сознание. Каждый раз, когда будете ее навещать, пробуйте с ней говорить. Вспоминайте то, что вы обе знаете, что пережили, зовите ее.

– Хорошо. Я так и сделаю.