Джек открыл рот, но слова не шли. Его память вдруг снова захлопнулась. Он не знал, что и чувствовать — отчаяние или неистовство.

Он только покачал головой:

— Я не знаю. Знаю только, что это всплыло в памяти. Они пытались завербовать меня. Знаю, что они очень хорошо организованы. Ватерлоо явилось для них всего лишь задержкой.

Маркус потерял большую часть самоуверенности.

— И у вас есть список членов организации?

— Настолько полный, насколько можно было составить в тех обстоятельствах. Я спрятал его там, куда никто бы не догадался заглянуть. — Он повернулся к Оливии. — Нет, Лив. Не в ранце. Это была случайно появившаяся возможность помочь разбить Францию. Я все еще был во французском мундире, когда ты нашла меня, да?

Теперь Оливия приобрела озабоченный вид.

— Да. Почему?

— Я зашил список в подкладку своего мундира. Если вы не разорвали ее на повязки, он все еще должен быть там.

— Я не уверена, что он там, — сказала она пристыженным голосом. — У фермы Угумон, где я нашла тебя.

Вздох разочарования пронесся по комнате.

— Мне очень жаль, — прошептала Оливия с убитым видом.

Он снова взял ее руку.

— Ох, Лив. Ты еще извиняешься. Ты спасла мне жизнь. Благодаря тебе я могу предупредить правительство. Провезти меня через английские позиции в том мундире было бы совершенно невозможно. Кроме того, я помню имена. Я слишком долго занимался поисками, чтобы забыть их.

Дрейк быстро закивал и захлопал в ладоши.

— В таком случае нам пора в путь, Джек. Нас ждут дела. Джек медленно поднялся с колен.

— Нет.

Дрейк помрачнел.

— Национальная безопасность, мой мальчик.

— Может подождать, пока я немного побуду со своей женой.

— Нет, Джек, — тихо сказала Оливия. — Что ты, в самом деле?

Он повернулся к ней и увидел страх в ее глазах.

— Они подождут, Лив.

Она, казалось, сделалась еще бледнее.

— Тогда проводите нас, — сказал Дрейк. — Вашего пленника мы заберем с собой. Брэкстон привезет вас позже.

Джек, не глядя на своего начальника, поднес руку Ливви к губам.

— Оливия?

Джек. Она вздохнула, открыла глаза и убедилась, что рядом больше никого нет. Джек устроился возле нее на кушетке и взял ее руку. Она чувствовала, что он напряжен, движения у него были скованными.

Она знала, что он пришел, чтобы закончить их разговор. Она только не знала, хватит ли у нее на это сил.

— Если хочешь, мы можем поговорить позже, — предложил он и наклонился, чтобы носовым платком стереть слезы с ее щек.

Она закрыла глаза.

— Позже у меня может не хватить смелости.

Ей хотелось бы убежать. Она была в таком страхе, что знакомое чувство умиротворения, которое появлялось, когда Джек брал ее руку в свою, только усиливало его.

— Могу я надеть на тебя твой медальон? — тихонько спросил он.

Слезы душили ее. Она кивнула, разжала ладонь и почувствовала, что он взял медальон. Вот-вот она почувствует его на своей шее. Но раздался щелчок.

Она приподнялась.

— Не…

Но было слишком поздно. Он уже смотрел на раскрытый медальон.

Ей хотелось отнять у него дорогую ей вещь. Ей хотелось закричать на него, прижать драгоценный портрет к своему сердцу, где она хранила его все последние годы.

— Это я? — спросил он, дотрагиваясь пальцем до миниатюры, которая пряталась под темным локоном.

Она увидела озорные огоньки, прорисованные в глазах цвета моря, головку обрамляли завитки легких каштановых волос. Оливия почувствовала, как ее сердце снова разрывается от боли.