Ладно, разберемся.

Уже в угуане на подходе к кухне, внутри которой я ощущал «гостью», я притормозил.

— Что скажешь? — уточнил я негромко.

Пару секунд никто не отзывался, а после с крыши пристроя, внутри которого сейчас была устроена кухня, с тихим шерохом соскользнула Агафья. В сочетании с ее «бабушкиным» видом выглядело это предельно неестественно: будто какого-то киношного супергероя в панталоны нарядили. Но ее и саму обычной было не назвать.

— Это она, — отозвалась «старушка». — Выглядит в точности также, как когда я ее видела. Меня не заметила.

— Хорошо, тогда подстрахуешь если что, — ответил я. — Она одна?

— Здесь больше никого не было.

Кивнув, я вошел в кухню.

Внутри сразу заметил Викторию. Она стояла чуть в с краю, в стороне от обеденных столов. Также у стены, но противоположной, сосредоточенно наблюдал за происходящим Бледный.

— …а еще, еще у нас печенюшки есть! Хотите?..

Киаохии сидела за одним из столов. Невысокая, высохшая, словно лишенное влаги дерево, Она была закутана в поношенный темный ханьфу, какие в моем прошлом мире уже даже китайские крестьяне не носили. Перед ней стояла кружка с чаем. Софи, вертясь вокруг нее, явно пыталась услужить. Вид у сестры при этом был явно неуверенный, и я даже знал почему. Ее «Заступник» уже почти завершил обучение, и вмешательство, которое старуха на нее наложила, вскоре должно было перестать действовать.

Не понимал я только, в чем смысл этого цирка. Ничего особенного она от Софи не требовала, просто заставила ее «вспомнить» себя, хотя они до этого и не встречались. Причем я даже темноты в этом действии не ощутил. Плата за такую манипуляцию не могла быть большой, но ее бабуля честно отдала.

Перекинувшись взглядами с Викторией, пару секунд я еще молча понаблюдал за происходящим, потом сказал:

— Хватит.

И как ни странно, китаянка — внешне в Киаохии не было заметно примеси другой крови — не стала притворятся, что чего-то не поняла. Софи тут же замерла с печеньем в руках на полпути к столу.

— Э-э… Алекс…

— Все нормально, — сказал я.

— Это…

— Кажется, это и правда наша… бабушка, — проговорил я, не отрывая от Киахоии взгляда.

— Это как посмотреть, — отозвалась она хрипло. Будто ее горло было наполнено сухой листвой и каждое слово приходилось проталкивать сквозь нее.

Прищурившись, я подошел ближе, внимательно еще внимательнее ее разглядывая. Угрозы, и чьего-то чужого влияния на ней я не ощущал. По крайней мере, Книга об этом молчала. Значит, она все-таки пришла сама.

— В смысле? — спросил я.

— Ваш отец не был мне родным, — «продавила» она еще одну фразу. — Как и остальные мои дети.

В последнем слове я уловил тяжесть. И невольно снова вспомнил ту фотографию. Почти все на ней были мертвы, а значит… детей она своих потеряла. Скорей всего, во многом из-за этого и ее собственная нить ощущалась теперь такой тонкой. Не будь она культиватором, я бы сказал, что ей оставались считанные дни, а так… она могла еще протянуть какое-то время.

— Почему вы пришли?

— Выбора не было, — прохрипела она. — В любом другом месте меня скоро убьют, а у меня еще осталось… дело.

Какое-то время я смотрел на нее молча, и мой взгляд сам переместился к ее левой ноге. И хотя сидела она ровно…

— Вы ранены.

Я еще немного прислушался к ощущениям…

— Это темные.