Арчегов встал и быстро вышел из салона. В купе оделся, прошел по коридору и спустился на перрон. Там происходил развод — рота десантников была построена ровными шеренгами. Курить на улице офицерам невместно, а потому полковник с удовольствием вдыхал морозный воздух. И не он был один такой — оба адмирала, военный министр Сычев и атаман Оглоблин решили сделать так же, и подошли к нему. Вот только обмен мнениями не состоялся, так как Оглоблин тихо обратился к Арчегову.

— Константин Иванович, вы не уделите мне пару минут? Прошу прощения, господа.

Они отошли чуть в сторону, и полковник вопросительно посмотрел на несколько смущенного атамана.

— Спасибо вам, Константин Иванович. Вы вовремя углядели, а я обмишулился. Это же какой ущерб был бы…

— Это так, вредительство какое-то, прямо слово.

— Не верьте Яковлеву, ваше превосходительство. Он будет пакостить, натура у него такая, гнилая!

— А я не верю! Просто сейчас и он должен сделать свое дело. А там посмотрим. И если надо, то примем меры.

— Если что, можете рассчитывать на меня и моих казаков…

— Спасибо, Прокопий Петрович, но я справлюсь своими силами. — В голосе Арчегова проскользнула стальная нотка, и атаман чуть кивнул, для него все стало окончательно ясным и обнадеживающим.

— Еще раз благодарствую, ваше превосходительство!

— Прокопий Петрович, прошу вас. Я тоже казак и обязан предусмотреть все. Это мой долг!

— Тогда можно говорить прямо, по-казачьи, как принято?

— Какие вопросы?! Конечно!

— Тебе правительство особняк выделило, но ты его отдал семье Каппеля и старому генералу Катанаеву с чадами и домочадцами. Благородство твое все оценили. Ты прости, но я говорю, что думаю. Да и в отцы тебе гожусь по возрасту. Невместно командующему армией в городе своего угла не иметь. Ты землею владеешь, полным казачьим паем?

— Откуда?! Я по армейской кавалерии пошел, потому надел мне не полагается. Служу за жалованье и пенсию.

— Вот то-то и оно. У тебя семья, казак растет. Жена красавица — а угла своего нет. Я про казенный особняк не говорю — он правительством снят на время, пока ты в должности командующего пребывать будешь. Вот война закончится, победим мы, сейчас в это верую! В тебя верю, ты один воз вытянешь. Но вопросы житейские есть. Ты где медовый месяц проводить будешь, как женке обещался? Ты ж из Сибири ни ногой, должность твоя надолго будет и не откажешься от нее, иначе делу ущерб придется терпеть.

Арчегов хмыкнул, вот тебе и таинство. Они с Ниной обвенчались в последний день декабря — правительство перешло на принятый в Европе григорианский стиль, но оставило в неизменности православные праздники и второй календарь, с ними связанный. Посаженным отцом был сам Вологодский, а дружками или свидетелями контр-адмирал Смирнов и Алевтина Михалева, ставшая за эти дни подружкой жены. Тайна тайной, но казачки тоже любят языком почесать, как все женщины, а в Михалево такой секрет не удержать, легче воду решетом таскать.

— Иркутских казаков мало, все про всех знают и ведают, — улыбнулся Оглоблин, правильно уловив суть размышлений Арчегова. — Потому станичники тебя уже своим считают и просят угол свой у них определить, отказом обиду казакам Спасским не чиня!

— То есть какую обиду я чиню? — искренне удивился Арчегов.

— Михалевцы, и казаки, и крестьяне из казаков, что с этого часа тоже казаками снова стали, тебя за своего уже считают. А раз ты на Тереке пая не имеешь, то здесь получить можешь — участки для офицеров у нас выделены еще два года назад. А сейчас стало намного проще — теперь вся землица войсковая в округе.

— Но я же на жалованье?!

— Так все мы на жалованье, но на обычный казачий пай в тридцать десятин имеем полное право.