О том, кто его подлинный отец, он узнает лишь в середине 70-х, когда из жизни уйдет его второй родитель — Терентий Бородин. Именно тогда Светлана, наконец, откроется перед сыном. К тому времени он уже будет вынужден прекратить зарубежные командировки по состоянию здоровья и перейдет работать в ЦК КПСС — в Отдел административных органов, который курировал весь силовой блок страны. Александру, учитывая его прежнее место работы, достался сектор госбезопасности, где он курировал структуры КГБ среднеазиатского региона. Когда об этом узнала его мама, она произнесла лишь одну фразу: «Это твой настоящий отец с того света постарался». С этого момента Александр стал периодически наведываться в Узбекистан, где, наконец, близко познакомился с фронтовым другом своего родителя — Шарафом Рашидовым. И первое, о чем он его спросил, было:

С этого момента Александр стал периодически наведываться в Узбекистан, где, наконец, близко познакомился с фронтовым другом своего родителя — Шарафом Рашидовым. И первое, о чем он его спросил, было:

— Шараф-ака, каким человеком был мой отец?

— Хорошим, — последовал немедленный ответ. — Честным, справедливым, образованным. Он, например, наизусть знал всего Пушкина.

— Да, мама рассказывала мне об этой истории. Кстати, прекрасная память мне, видимо, досталась именно от него.

— Почему «видимо»? — удивился Рашидов — Именно от него. Как и внешность, и многие черты характера.

— Шараф-ака, а можно вас попросить об одном одолжении? — после короткой паузы спросил Александр.

— Конечно, говори, не стесняйся.

— Будет лучше, если никто из посторонних людей не будет знать, какая связь между нами существует.

— Почему? Ты чего-то стесняешься? — искренне удивился Рашидов.

— Не столько стесняюсь, сколько боюсь. Боюсь того, что не смогу вам помочь, если вдруг откроется мое инкогнито.

— Не понимаю — объясни, пожалуйста, — продолжал удивляться Рашидов.

— Дело в том, Шараф-ака, что я больше пользы принесу вам в качестве постороннего человека, чем соплеменника. Пусть в Москве думают, что я чистокровный русский, а не узбек. В таком случае я не попаду под подозрение и смогу быть вам полезен, когда времена, не дай бог, изменятся.

И только после этих слов Рашидов внезапно понял, о чем именно идет речь. И вынужден был полностью согласиться с этим доводом, поскольку принадлежал он не кому-нибудь, а профессиональному разведчику. С этого момента у лидера Узбекистана в Москве появился очень надежный и преданный ему лично информатор.

16 июня 1983 года, четверг.

Москва, Неглинная улица, ресторан «Узбекистан»

И теперь, сидя перед сыном своего фронтового друга и вспоминая перипетии того давнего разговора с ним, Рашидов поймал себя на мысли, что Александр оказался прав — времена изменились и его помощь теперь может оказаться как нельзя кстати.

— Шараф-ака, вы, наверное, ломаете голову, по какому поводу вас завтра собираются вызвать в ЦК? — глядя в глаза собеседнику, спросил Александр.

Вопрос был не случаен. Приехав в Москву три дня назад для участия в Пленуме ЦК КПСС, Рашидов остался в столице еще на два дня, чтобы в качестве члена Президиума Верховного Совета СССР и депутата принять участие в открывшейся сегодня 8-й сессии Верховного Совета СССР. И именно там ему вдруг сообщили, что завтра, сразу после закрытия сессии, ему надлежит прибыть на Старую площадь в ЦК КПСС для встречи с новым заведующим Отделом организационно-партийной работы Егором Лигачевым.