Ну, например, комсомольца Миши С. уже не было в городе… дядя привез ему из Америки видеокамеру, и он придумал совмещать радости плотской любви и заработок, снимая короткометражные фильмы со своими одноклассницами и продавая на черном рынке… а потом кассету купил один влиятельный человек, узнал в актрисе собственную дочь и Мише пришлось поступать в Киеве, а то бы зарезали…

Диссидент, философ и переводчик (именно он перевел на грузинский Шекспира, в частности Короля Лир и Ромео и Джульетту), Звиад Г. тоже совмещал работу и удовольствие. Правда, работу он часто терял, а удовольствие получал только с людьми своего пола. Но он уже приобрел известность, его даже на Нобелевскую премию мира выдвигали. Учитывая связи его отца и его происхождение (по матери он был князем) голод ему точно не грозил…

Джаба И., вор в законе, трижды судимый (последняя судимость за разбой и убийство) защитил докторскую диссертацию и работал преподавателем в Тбилисском театральном институте. Про политическую карьеру он и думать не думал.

Эдуард Ш. с полной отдачей работал на должности первого секретаря грузинской компартии и думал, что это его потолок, выше которого он уже не прыгнет. Он уже тайно построил дачу, а его люди наладили сбор подношений, как и его предшественник Мжаванадзе, которого он критиковал за продажность…

Великое было время, великое. Маленькая страна в составе великой сверхдержавы в благодатном уголке природы, населенном хорошими, с чувством собственного достоинства людьми. Никто не знал, что может ждать их впереди. Ночь саперных лопаток. Танки. Бьющая по президентскому дворцу артиллерия на проспекте Шота Руставели. Война в Абхазии и Южной Осетии. Временный госсовет, в котором бывший министр иностранных дел СССР решал судьбу страны вместе с бывшим вором в законе. Голод. Холод. Буржуйки из окон домов. Демократия это вам не лобио кушать, кто не будет подчиняться — расстреляем…

Как сказал философ Мамардашвили — мы очень чувствительны к оскорблению национального достоинства, но совершенно глухи к оскорблению личного, к лжи и низости…

И будет ли все это — танки, голод, саперные лопатки и буржуйки — решалось здесь. И сейчас.

Волга с мешками наркотиков в багажнике — не заезжая в центр шла какими-то окольными улицами. Но за рулем машин опергруппы — были люди, знавшие город и державшиеся на хвосте, но при этом старающиеся не приближаться слишком близко.

Волга затормозила на одной из улиц. Постояла у тротуара — и снова поехала. Никакого контакта не было, возможно, просто сняли маяк…

— Поехал…

— Видел, где он тормознул?

— Запиши номер дома, потом разбираться будем.

— Маяк, как думаете?

— Не знаю.

— Так, внимание, внимание всем…

— Он уходит. Улица….

— Там дальше нельзя, он сразу заметит.

— Я обход знаю, обгоним. Тут одна дорога…

— Ну, смотри если упустишь.

Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?

Не упустили.

Волга, водитель которой стал ехать немного увереннее — до того он то снижал скорость до тридцати, то наоборот разгонялся до почти предельных семидесяти, чем изрядно помотал нервы водителям оперативных машин — теперь ехала ровно. Они проехали узкой, со старой застройкой улицей и выехали на площадь, на которой был храм. Волга пересекла площадь и остановилась прямо перед храмом, где хватало туристов и был даже автобус Интуриста, скорее всего с иностранцами…

— Вот с..и. Прямо перед храмом…

— Товарищ полковник, справа, смотрите.