|
19 августа 1991 года. Москва. Кузьминский лесопарк. Конный двор. Девять часов двадцать пять минут
— Спецкомитет? — Ликвидирован. — Управление Советской собственностью за границей? — Ликвидировано. — Госконтроль? — Ликвидирован. — Спецрезерв? — Ликвидирован. — Особстрой? — Ликвидирован. Берия мучительно потёр занывшие виски… «Я задаю неправильные вопросы. Поэтому получаю неправильные ответы…» — Кто… кто-нибудь вообще остался? — спросил он Заспанова с тихой тоской. — Никого из наших не осталось. Никого… разве что? — и старый оперативник с детской надеждой на чудо посмотрел на Лаврентия Павловича своими голубыми глазами… — Разве что?!..
19 августа 1991 года. Москва. Улица Давыдковская, двор жилого дома номер 2, корпус 3. Стол для доминошников. После одиннадцати часов утра
— Ах гады, ах гады… подлецы, что делают, что делают!.. Ведь это же явная провокация! Что, Мишка, сучёнок, доигрался? Да небось, он сам всё и затеял, выхухоль пятнистая… — и пенсионер в полосатой пижаме с грохотом ударил по столу костяшкой домино. — Рыба! — Дядь Боря, ты смотри… — опасливо подмигнул ему второй игрок, чуть помоложе. — Всю жизнь смотрел! И сейчас я ещё не ослеп. Такси, что ли? Так я его сразу срисовал… Небось! Это не оперативная, вряд ли они приехали за мной… Да и кому теперь я, старый пень, нужен?! Пенсионер Борис Иванович Краснопевцев, генерал-лейтенант в отставке, уроженец есенинских Спас-Клёпиков, и во времена оны окончивший в них же электротехникум связи, когда-то, в давно прошедшие славные годы, возглавлял самую тихую и незаметную службу из личных спецслужб Сталина… Книжная экспедиция при ЦК КПСС. Вот как это называлось. Книжки доставляли по списку рассылки… И ещё руководили надёжно спрятанной в мирнейшем Министерстве связи Управлением фельдъегерской службы. Во время ядерной войны эта служба должна была доставлять пакеты… Только и всего. Во что бы то ни стало доставлять. Поэтому брали в неё очень своеобразных людей — отмороженных на всю голову — способных ради дела совершенно спокойно пройти через эпицентр ядерного взрыва:
«Ничого не шкода, Ни коня, ни рода. Тильки бдотяхнуться, А на смерть начхать…»
Но… поскольку ядерной войны не случилось… Нашлось у них и в мирное время занятие. Представьте себе — вот берёт человек титановый чемоданчик, а в нём — миллион не наших денег. В кармане у человека — шесть заграничных паспортов. И едет этот человек для того, чтобы передать деньги для диктатуры — хотелось бы написать, пролетариата, но какой в Центрально-Африканской Империи пролетариат? — для диктатуры людоеда Бокассы, самого натурального людожора. Любил он, знаете, своих политических противников, особенно на ужин, под банановым соусом! Так вот. Изменяли сплошь и рядом сынки номенклатурщиков из КГБ. Уходили к врагу сотрудники ГРУ, очень редко. Но никогда работники Особой Экспедиции, будучи живыми, не теряли свой груз. Умирали — да. Часто. Но не предавали — никогда…
19 августа 1991 года. Москва. Место, которого нет. Может быть, ещё нет. Может быть, уже нет. Сильно после одиннадцати часов утра
— Взщиии! — завизжав ребордами колёс, красая, с белой полосой по бортам, автомотриса AM 2 (бортовой номер 81-73001), чуть кренясь, входила в поворот… Сильные прожектора напрасно бросали вперёд свои ослепительные белые клинки — они бессильно рассеивались в набегавшем, кажущемся бесконечным чёрном пространстве… Только лишь бежал навстречу частокол прорезанных посредине ирригационной канавкой крепко просмолённых шпал, заподлицо утопленных в серобетонном полу, только на миг появлялись и тут же исчезали во мраке тяжкие чугунные тюбинги, сковавшие свод и стены, только бесконечной чередой бежали по стенам чёрные пучки бронированного кабеля. |
