-  Попили-покушали. - Радостно квохча, няньки принялись кружить вокруг дитятки. - Мы рученьки наши белые после трапезы вытрем-вымоем начисто да насухо, уста наши пухленькие да аленькие, словно у девицы-заряницы…

    -  И ничего они не пухлые, - надулся Ванюшка.

    -  Конечно не пухлые, - поддержал я своего любимца. - Очень даже мужественные губы. Решительные и… и… вообще.

    -  Ох ты ж, батюшки! - закивали головами няньки. - Уста наши словно с былинных героев писаны, защитничек вы наш будущий. Всей степи дикой гроза, девицам юным отрада и защита, князю Красну Солнышку гордость и опора, детишкам малым пример для подражания.

    -  Хм… Вы бы, девицы красные, - невольно перенимая их стиль речи, я вклинился в поток неприкрытой лести, - не очень-то хвалили его. А то, вишь, нос к потолку задрал, того и гляди со скамьи на пол сверзится.

    -  И ничего я не задлал, - заявил Ваня, спрыгнув с табурета и забравшись мне на руки. - Ласскажи мне, Добля, пожалуйста, истолию про богатылей.

    -  А ты вон отца попроси, - в десятый раз перерывая содержимое полупустого кошеля, посоветовал Добрыня Никитич. - Он у нас средь богатырей самый-самый.

    -  Сильный? - спросил Ванюшка.

    -  Илюша посильнее будет, - прямолинейно ответил богатырь.

    Я же надулся от важности. Приятно, что тебя самым смелым и умным считают.

    -  Гелоический? - продолжил допытываться истины ребенок.

    -  И здесь Илюша Муромец поперед будет.

    -  Хлаблый?

    -  Это у нас Лексей сын поповский, - немного уменьшив мою улыбку, признался Добрыня. - Отчаянный, просто жуть.

    -  А какой тогда?

    -  Разговорчивый.

    Да уж… Болтун, выходит. Прямо-таки находка для шпиона.

    -  Так па только про Балмалея сказки лассказывает. И Айболита.

    -  Какого Айборита? - удивился Добрыня. - С таким мы вроде не сталкивались.

    -  Айболита, - поправил его я. - Это детская сказка. Мне она очень раньше нравилась.

    -  А… А я думал, ты про наше приключение рассказывал.

    -  Да нет…

    -  Какое плиключение? - уловив основную идею, тотчас поинтересовался Ванюшка. - Ласскажи, па!

    -  Поведайте, кормилиц наш, о деяниях своих великих, - дружно поддержали его няньки. Театрально прижимая к груди руки и восторженно хлопая ресницами. По комнате ветер загулял - ей-ей, не вру!

    -  Так не пойдет, - заупрямился я. - На голодный желудок я не рассказчик. А ну-ка, мамки-няньки, накрывайте стол. Трапезничать будем.

    Они попробовали отвертеться от поставленной перед ними задачи, мотивируя это тем, что им-де за ребенком нужно присматривать. Пришлось проявить помещичье самодурство и настоять на своем. Хватило строгого взгляда исподлобья.

    Пока шли приготовления к обеду, я ушел в свою комнату, служащую одновременно кабинетом и библиотекой, - одеваться. Ванюшка, получив на то мое родительское соизволение, отправился терзать мышь. Последнее время он увлекся какой-то «стрелялкой» с непроизносимым названием, вся суть которой заключается в умении лихо расстреливать наваливающихся со всех сторон демонического вида монстров, на фоне которых настоящие бесы и прочая адская нечисть покажутся компанией милых существ.