Вот и время подумать, никто не тревожит заботы,

    Кто вскрывает консервам живот, кто считает багаж,

    Кто молчит, кто храпит очень громко и строго по нотам,

    Кто уткнулся в стекло - изучает унылый пейзаж…

    Не прислушиваясь к словам, а пропуская музыку через душу, в наличие которой хочется верить я вспоминал прошлое, оценивал настоящее и пытался отыскать тропу в счастливое будущее, затерянную среди сотен и тысяч таких же, но которым лучше так и остаться всего лишь вероятностями.

    На десерт помоешь грушу - ты давно себя простил,

    Ты продал чертенку душу - видно, мало запросил,

    Ты мало запросил…

    «Может, стоило оставить Ливию дома? - с настойчивостью точащей металл ржавчины вернулись сомнения. - В ее положении…»

    Комок подступил к горлу, а на глаза навернулись слезы.

    Да, все я это понимаю. И то, что негоже женщине в положении трястись посреди океана в седле дельфина, что беременным нужен покой и соблюдение режима… все знаю. Но также я знаю и то, что, оставшись дома, она просто с ума сошла бы, не находя себе места от беспокойства. Не такая она натура, чтобы терпеливо сидеть у оконца, ожидая вестей издалека. Со мной же, несмотря на выпавшие на ее долю испытания, она занята тем, что спешит на помощь нашему Ванечке. И не позавидуешь похитителю, когда мы до него доберемся. А мы доберемся…

    На горизонте мелькнул одинокий парус, такой сиротливый в своей белесой невинности на фоне безбрежного моря ультрамарина, от которого рябит в глазах. Мне почему-то представился бывалый «морской волк», стоящий у штурвала с неизменной трубкой в коричневых от никотина зубах. Неравномерно заросшее седой щетиной лицо, на котором выделяются пронзительно-голубые глаза - в них отсвечивают арктические льды. Темный бушлат, несмотря, а может, и вопреки морозу и ветрам, распахнут на груди, обтянутой полосатой тельняшкой, рукава закатаны по локоть, на правом запястье темно-синяя татуировка: широколапый якорь, обвитый обрывком цепи. «Только смелым покоряются моря…»

    В глубине возникло что-то огромное и темное, неумолимо стремящееся к поверхности.

    «Подводная лодка, - мелькнула в голове нелепая мысль. - Откуда?»

    Вздыбилась водная гладь, расступилась пред могучим телом. И откуда бы здесь взяться подводной лодке? Оттуда же, - напомнила память, - откуда и пиратскому кораблю с Веселым Роджером на мачте. Поднялась в воздух струя воды, распалась на высоте красивым фонтанчиком, заструилась по широкой спине кита.

    А наши верховые дельфины несутся дальше, все ближе к конечному пункту нашего путешествия - острову Буяну. Если прогнозы Уморяки верны, то к вечеру мы должны быть на месте.

    От свежего морского ветра, от водных процедур, а может быть, и от времени, но похмельная головная боль исчезла бесследно, зато желудок, забыв вчерашнее изобилие, бесцеремонно напомнил о своих потребностях бурчанием. Или это просто пустые кишки устроили забастовку под звуки марша? Невольно сглотнул, но это положения не спасло.

    Чтобы забыть о голоде, стараюсь думать о чем-то другом. И первое, что приходит на ум, - меню шинка «Косолапый обжора на привале».