Пока пробились через заторы, прошел еще час. Пока заселились в гостиницу на улице со смешным названием Кимаяки, ухнули в бездну еще минут сорок. Туристам из СССР выделили целый этаж, что, конечно, льстило, хотя и настораживало. Персонал был подчеркнуто учтивый. После ужина гостей вывели во двор подышать свежим воздухом. Выходить за ограду не рекомендовалось. Там же стаями бродят провокаторы и тайные агенты финской разведки, так и ищущие, кого бы завербовать!

«Вот она – тюрьма народов, самое свободное и справедливое в мире государство…» – брюзжала Дина.

Так и подмывало наступить ей на ногу. Многое майору не нравилось в нынешнем укладе, в порядках, установленных для советских граждан. Но одно он знал точно: «свободный» западный мир тоже не так хорош, как об этом вещают пропагандисты и всякий диссидентский сброд.

Андрей мысленно усмехался: пора уже ставить зарубки на дверных косяках – сколько ночей провел он с этой вздорной особой. Начинал, похоже, привыкать. Условия для сна, в отличие от спутницы, были отвратительные: скрипучие диваны, пружины, впивающиеся в ребра. Номер в финской гостинице выглядел неплохо, невзирая на старую мебель. В нем недавно прибирали, но проблема была налицо: номер – однокомнатный! Широкая двуспальная кровать, два кресла, журнальный столик – и все. Шкаф для вещей находился в прихожей. Окна закрывали тяжелые непроницаемые шторы. Балкон отсутствовал, что несколько обескуражило. Дина изворчалась: она не будет здесь спать, это выше ее представлений о морали и элементарном целомудрии!

– Знаете что, целомудренная вы наша, – разозлился Зимин. – Не хотите здесь спать, спите в ванной или вон – в прихожей на коврике. Кого-то боитесь, Дина Борисовна? Поверьте, вы не в моем вкусе. Мне нравятся другие женщины, до которых вам – как до Луны. Не знаю, что там с вашей моралью, но моя мораль на месте. Я видел, какую ночную сорочку вы приобрели в Выборге. Это кольчуга – открыта только голова. Смело надевайте и ложитесь спать, в таком одеянии к вам никто и за версту не подойдет. Я буду спать в кресле, а если вас что-то смущает, то отверну его к стене. И избавьте меня от ваших стонов и антисоветских выпадов. Если так будет продолжаться, то по возвращении я предоставлю начальству докладную, и вас все же упекут на зону. Там волю языку вы уже не дадите, зато научитесь шить рукавицы.

В полумраке, злобно фыркая, блуждало существо в длинной ночной рубашке. Хлопала дверь в ванную комнату, напрягался сливной бачок. Она зарылась под одеяло, засопела. Зимин корчился в неудобном кресле, вытягивал ноги. Условия быта в хваленом западном мире были далеки от идеала.

До отбоя он осмотрел номер на предмет подслушивающих и подглядывающих устройств. Техника на месте не стояла, но до микроскопических «жучков» пока не дошла. Шпионские устройства были компактные, но для наметанного глаза вполне заметные. То, что в местах скопления советских граждан встречались подобные устройства, – факт не надуманный. Разведки вербовали людей, выискивали компромат, подмечали пикантные подробности быта. С хвалеными правами человека это никак не сочеталось.

То, что двое супругов проживают не как супруги, могло заинтересовать. Какое-то время он дремал. Потом затекла нога, и сон как отрезало. Потянуло на свежий воздух. Дина спала, завернувшись в одеяло, грозно посапывала.

Андрей прошел мимо нее на цыпочках, долго путался в шторах, пытаясь открыть форточку.