|
Политика — это белиберда. Пирамиды строили не политики, а фараоны. Моя мысль сводится к утверждению: дело жизни — это просто дело. Вот так. Приведу вам пример для ясности. Заглянув за перила, Дойл увидел внизу накрытый стол. Гости собрались возле камина. С Драммондом, не отстававшим от них ни на шаг, Чандрос и Дойл прошли на балкон. Солнце уже опустилось до самой кромки горизонта, освещая багровым светом раскинувшуюся под ним равнину. — Как вы полагаете, доктор, что больше всего мешает человеку жить? — попыхивая сигарой, вопрошал Чандрос. — Он сам! В этом вся загвоздка. Растреклятое животное начало, вечно воющее о высоком, заложенном в нем же, в человеке. Скажу вам прямо, сэр, что низменное начало все равно что безмозглый троглодит, для которого вся жизнь — это удовлетворение своих насущных потребностей. Именно. А хуже всего то, что эта тварь, то есть человек, уверен, что ему вернут трон, когда-то им утерянный, что это лишь вопрос времени. Он прожигает свою жизнь почем зря: пьет, распутничает, играет в карты, а перед тем как подохнуть, распускает нюни и начинает умолять своего Бога, когда-то отвергшего его, спасти его дешевенькую душонку. Вот я и спрашиваю: где вы сыщете такого дурачка бога, который стал бы тратить свои драгоценные силы на эдакого человечишку? — Даже не представляю, — в растерянности ответил Дойл. — А я вам скажу: нет такого бога, потому что любое божество гроша медного не стоит… — Сложив руки на груди, Чандрос смотрел вдаль. — Да, сейчас христиане многим дают фору. Тут и спорить нечего. Одного хитромудрого еврея-фокусника и нескольких его фанатичных учеников хватило для того, чтобы какой-то ненормальный император обратился в их веру, — и порядок: уже две тысячи лет они, не стесняясь, помыкают всеми. Спрашивается, как им это удалось? А это проще простого: все дело в концентрации власти. Приберите власть к рукам, сделайте из этого таинство и спрячьте его в прекраснейшем храме города. Потом сочините разные заповеди, чтобы людям было за что цепляться, возьмите под контроль женитьбы, рождения и смерти, нагоните на всех страх вечного проклятия, подпустите чуток дыму, освежите это музыкой, и дело сделано! Главное, чтобы было зрелищно — эдакий праздник в честь святых. Вот это бизнес, скажу я вам! Драммонд только пофыркивал. Дойл тоже ничего не говорил Чандросу, упивавшемуся собственным красноречием. Между тем Чандрос мусолил во рту сигару, продолжая умствовать: — Итак, что же мы имеем? Мы имеем не так уж мало! Давайте зададимся вопросом: как превратить человека — это глупое непослушное животное — в прирученное и производительное существо, готовое засучив рукава трудиться в поте лица? Эту задачку предстоит решить каждому, кто жаждет власти! Премудрые христиане нашли решение: они убедили свое глупенькое стадо в том, что в их руках находятся ключи от рая. Хочешь, братец, попасть туда? Давай! Но только с нашего особого соизволения, а мы вдобавок еще напустим на тебя страху в виде ада, преисподней и всего такого… И бедняга в ужасе преклоняет колени и ставит свечки… как будто завтрашнего дня вообще не существует. А сам-то уже давно в услужении у старика Дьявола, которого рад бы ненавидеть, но от страху перед ним чуть в штаны не писает и глаз оторвать от восхищения не может — до того хорош. Женщины от него прямо с ума сходят, не то что от этого придурковатого мягкотелого Мессии. Так что подсуньте им Дьявола вместо Бога, и власть вам обеспечена… Это работает как швейцарские часы! Но путь прогресса — это изменчивый путь, — продолжал разглагольствовать Чандрос. — Обладающие властью меняются на этом пути. Вот тут, в этом зале, собрались люди, благодаря которым осуществляется прогресс в обществе, — представители тяжелой индустрии, международных синдикатов и военной промышленности такой мощи, какая вам и не снилась. |
