|
— Я бы и сейчас не прочь заняться таким спортом. Удовлетворить потребность, знаете ли. Ха-ха! Наступает момент, когда этого о-ч-чень хочется, и плевать на все приличия! Николсон подмигнул Спарксу. Мысль о том, что утонченная и хрупкая леди Николсон в качестве супруги была близка с этим развращенным дегенератом, вызвала в душе Дойла приступ ярости. Если за этим нравственным уродом гоняются какие-то призраки, подумалось ему, то он с удовольствием помог бы им разделаться с лордом. Дойл невольно потянулся к кочерге, лежащей возле камина. — А что ваш отец, лорд Николсон? — спросил Спаркс как ни в чем не бывало. — Представляете, он все еще жив! — вскричал Николсон-младший, словно это было самой нелепой вещью, какую только можно себе вообразить. — Цепляется за жизнь из последних сил, жадный негодяй! И что остается бедному Чарлзу, у которого ни титула, ни денег, кроме как влачить жалкое существование и зависеть от тех жалких подачек, которые ему перепадают? И не думайте, что старому негодяю это нравится. Не думайте, что у него не болит сердце по ночам, когда ангел смерти склоняется над ним. Папаша отлично знает, что я собираю последние крохи, лишь бы содержать дом в порядке. Дело в том, что этот злобный завистник просто сбрендил! Да-да, сбрендил окончательно. И вместо крови у него моча в жилах течет, а он все не умирает и не умирает! Почему, скажите мне, пожалуйста? Почему? Почему?! В припадке гнева Николсон швырнул бокал в камин и затопал ногами, брызгая слюной и выкрикивая что-то нечленораздельное. Дойл и Спаркс согласно переглянулись, решив, что этот сумасшедший явно опасен для окружающих. Между тем лорд Николсон успокоился так же мгновенно, как и начал бушевать. Весело напевая какую-то мелодию из последней постановки Гилберта и Салливана, он взял с каминной полки другой бокал и вновь плеснул в него бренди. — А как поживает ваша жена, Чарлз? — спросил вдруг Спаркс. Стоя к ним спиной, Николсон перестал напевать. — Леди Николсон. Как она? — повторил свой вопрос Джек. — Моя жена? — ледяным голосом переспросил Николсон. — Совершенно верно. Я видел ее недавно в Лондоне. — Видели ее? — Да, видел. И выглядела она не самым лучшим образом. — Не самым лучшим? — Нет, не самым. Она была очень бледна. «Что все это значит?» — лихорадочно пытался сообразить Дойл. — Была бледна? — бубнил Николсон, по-прежнему не оборачиваясь к ним. Правую руку он опустил в карман халата. — Очень бледна и выглядела совсем больной, если хотите знать мое мнение. Может быть, она переживает из-за сына? Как ваш сын? — В голосе Спаркса отчетливо зазвучали враждебные ноты. — Мой сын? — Послушайте, — холодно проговорил Спаркс. — Вы всегда все повторяете, как попугай, или ваш отец просто не научил вас, как следует разговаривать с людьми? Николсон обернулся. У него в руке был револьвер. Губы лорда искривила злобная усмешка. — Скажите-ка лучше, кто вы такой, уважаемый, и что вам здесь надо? — спросил он, с ненавистью глядя на Спаркса. — Итак, вы не скажете… — Это она послала вас, не так ли? — Вы что-то путаете. — Моя жена послала вас, а вы ее любовник, не так ли? Грязная шлюха… — Выбирайте, пожалуйста, выражения, лорд. |
