— Вы дядю моего не трогайте! Он мне на дверь показал — мудрости, мол, купеческой нет во мне. Не трогайте его, ребята, оставьте мне… Погодите, погодите, я вам сейчас важное скажу. — И уронил голову на стол.

Прокофий Коза потряс Доната за плечо:

— Что сказать-то хотел?

— Важное. — И опять заснул.

— Квасу ему дай! — приказал Максим Яга.

Донат пил, проливая квас на новый кафтан.

— Чего важное-то? — приставал к нему Коза.

— Письмо было… Письмо, письмо!

— Какое письмо?

— Царь письмо прислал! — рассердился на непонятливых друзей Донат и стал подниматься из-за стола: поташнивало.

— Проводи его! — сказал Козе Максим.

Донат потряс годовой:

— Швед едет за хлебом. Деньги везет королеве и хлеб заберет… Федору велено хлеб в Завеличье свезти…

Поддерживаемый Козой, Донат вывалился на улицу.

Стрельцы сидели протрезвевшие, глядели на Максима Ягу, ждали, что скажет.

Максим спросил Никиту Сорокоума:

— За что его дядюшка из дома выгнал?

— Не знаю.

Вернулся с улицы Прокофий Коза:

— Маленько прохладится — отойдет! — И на товарищей своих поглядел с прищуром: — Не пора ли, братцы, в сполошный колокол ударить? Увезут хлеб — как мухи зимой этой сдохнем!

— Ты лучше про Доната нам скажи. Мы в открытую болтаем, а он самого Федьки племяш! — Максим Яга был мрачен.

— Доната не бойтесь. У него на дядю зуб.

— За что его Федька из дома выгнал?

— Возы с добром на меже бросил. Немец отца у него пристрелил, а он того немца шпагой ткнул — и к нам. А наши, как водится, чтобы шведов умаслить, в тюрьму парня посадили. Из тюрьмы дядюшка его вызволил, а за то, что добро бросил, не простил.

— Ненасытный волк Федька наш! — усмехнулся Никита Сорокоум. — Дождется, что псковичи на широкий двор его всем городом нагрянут.

— Про какого Донат шведа поминал? — спросил задумчиво Максим Яга.

Тут к стрельцам подошли извозчики новгородские, вино они для кабака привезли.

— Слыхали мы про того немца. Он в Новгороде у воеводы остановился. Нуммеисом зовут. Скоро у вас во Пскове будет. Казну везет большую, охраняют его крепко.

— За весть спасибо, — поклонился извозчикам Максим Яга. — Значит, правду Донат говорил?

— Немца перехватить надо! — сказал зло Прокофий Коза.

— Шумом делу не поможешь, — возразил Яга. — Томилу нужно искать. Пусть он нам челобитную слезную к государю отпишет. Под челобитием-то весь Псков руку приложит.

— Чего меня искать! — откликнулся из угла Томила. Он подремывал в уголке.

— Томила, друг! — обрадовались стрельцы. — Иди к нам. Томила не возражал.

Донату на воздухе полегчало.

Стоял он, прислонясь к стене, на звезды с тоской смотрел: гудела голова.

Тут из кабака выскочили трое мошенников. Глянули туда-сюда — и к Донату с трех сторон: один за грудки и нож к горлу, двое за карманы…

Обчистили бы как миленького, но выбежал на крыльцо купчик молодой.

— Я вас, негодяев! — И пистолет из-за пояса вытащил.

He успели мошенники отпрянуть, схватил их всех троих Бог знает откуда взявшийся человек-медведь. Тряхнул и в ноги Донату бросил.

— Пощады у него просите! — просипел.