— Ага, будем через пятьдесят лет лежать, вздыхая, на этом же самом потертом диване и жаловаться, как быстро пролетела молодость, — улыбнулся разносчик пиццы и крепко охватил руками свою возлюбленную.

— А, тогда технологии так шагнут вперед, что мне возраст будет нипочем. Буду такой же красавицей, как сейчас.

— Ну, вот — накопишь денег и будешь тратить их на пластику.

— Я бы их лучше во что-нибудь другое вложила. Почему бы, например, мне не заняться фотографией? Я близко знаю одного очень хорошего фотографа, который научит меня всем тонкостям ремесла. Сниму помещение и открою маленькую фото-студию. Встану с другой стороны объектива и буду снимать молодых красивых моделей. А ты, Марио, мог бы открыть свой салон и продавать мотоциклы, ты ведь в этом знаешь толк.

— Или открою собственную пиццерию — я знаю толк и в этом, — улыбнулся Вегерс.

— Почему бы и нет, пусть и на тебя кто-то поработает.

— Да, Лиза, мечты — хорошая штука, да вот только они в реальность слишком трудно воплощаются.

— Отказываться от мечты еще хуже. Надо быть хоть чуточку наивным оптимистом, тогда что-нибудь да получится.

— В бутылке осталось еще два глотка, Лиза, давай выпьем их в честь твоего наивного оптимизма.

— Давай. За оптимизм и за то, чтобы у нас с тобой все было хорошо.

Вегерс разлил по бокалам остатки вина, влюбленные сделали по последнему глотку и, обнявшись, слились губами в нежный, страстный и очень продолжительный поцелуй.

31

Десятое октября. Около пяти вечера

— Тук-тук! Привет, Теодор, пациентов принимаешь? — спросил высокий полноватый мужчина лет сорока, с облысевшей макушкой и широким светлым лицом, открыв дверь кабинета следователя Мууса.

— Привет, Дарио, заходи, — ответил Муус, сосредоточенно перебирая документы на своем столе, — быстренько садись и начинай рассказывать.

— Мы тут вместе с таможенниками по одной группе работаем, — подвигая стул ближе к рабочему столу своего коллеги, сказал Дарио, сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью, — они наладили контрабандный ввоз экзотических животных в Имагинеру. Мы их выслеживаем уже на протяжении нескольких месяцев и недавно сумели выйти на непосредственного организатора группы. Так вот, когда наш агент во время встречи с ним обсуждал условия сделки, контрабандист предложил ему в придачу к зверькам еще и картину. Причем не что попало, а картину Леонарда Эуса, о которой все время говорят по телевизору.

— И что сделал ваш человек? — наморщил лоб следователь и сразу отложил в сторону все бумаги.

— Ну, он сразу понял, что к чему и сказал контрабандисту, что может подыскать коллекционера, который захотел бы купить картину. Контрабандист на это повелся, и они условились, что наш агент подыщет покупателя и позвонит ему. Разумеется, «покупатель» нашелся быстро, и мы назначили дату обмена. Кстати, он просил за картину пятьдесят тысяч долларов, хотя, вроде, эксперты оценивают оригинал дороже.

— Пятьдесят всего? Это почти в десять раз ниже ее теоретической рыночной стоимости.

— Да, сезонная скидка девяносто процентов, — улыбнулся Дарио. — Послезавтра через таможню должны провести груз со зверьками и передать его нашему агенту в комплекте с картиной. Тогда мы и накроем всю группу целиком.

— Он вам, скорее всего, хочет толкнуть подделку, но попробовать стоит.

— Конечно, стоит, чего уж там гадать. Чем черт не шутит — ведь может же случиться так, что у него на руках именно та картина, которую ты ищешь.