Изменить размер шрифта - +
Темные одеяния обвивали его тело, постоянно разрывались, и тут же вновь складывались.

Крестьянин хотел было шагнуть навстречу, но первым вскочил Микола:

– Забирай меня, нечистый! Отца не тронь!..

Но Василиса обхватила брата за руку, и тихим, но твердым голосом молвила:

– Пойду я.

Трудно описать, что произошло тогда в душе Волода. Но, должно быть, он почувствовал первое раскаяние, за всю жесткость и боль, причиненную им другим людям за время войны. А первое раскаяние, так же как и первая любовь, бывает особенно сильным.

И он оттолкнул этих людей, и бросился в объятия НЕКТО. Объятия оказались ледяными – холод прожег до сердца, и Волод больше не мог двигаться. Но все же он видел, как НЕКТО, перевалил его через плечо и вынес в ревущую бурей ночь. Крестьянин и семья его выбежали следом, кричали что–то, но за воем ветра и волков, их не было слышно.

Волод оказался на черном коне – конь оттолкнулся от земли, и ударил копытами уже по макушкам деревьями. Так, словно по колышущемуся темному полю, поскакал по лесным вершинам, а внизу надрывалась волчья стая…

Творимир, сколько мог, боролся с холодом, но холод сжимал сердце, и, в конце концов, оно остановилось. Последнее, что видел – грозные горные вершины.

* * * 

Очнулся в каменной зале с грубыми стенами. Зала ничем не украшена, единственное окошко открывало обледенелый горный склон. Пошевелился – тело ломило от ушибов, от холода. К тому же Волод чувствовал сильный голод и жажду. Его окликнул грубый, насмешливый голос:

– А–А–А–А! Очнулся! Ну, добро пожаловать, в наш славный орден!..

– Что?.. – Волод обернулся, и увидел сотканного из снега человека.

Тот перехватил его изумленный взгляд, и усмехнулся:

– Ты на меня не гляди. Сам такой!

Волод глянул на свое тело – оно было соткано из рыхлого снега, который мог выгибаться, но не рвался.

– Что, нравится новое тельцо? – усмехнулся снежный человек. – Меня поставили за тобой следить, и объяснять, что здесь к чему. Ну, задавай вопросы.

– Как тебя зовут? – спросил Волод.

– У нас нет имен. Мы безлики, мы не имеем ни памяти, ни личности. Мы – служение. Ты – это просто Ты. Я – это Я.

– Зачем мы здесь?

– Чтобы служить ЕМУ, чтобы разрастаться.

– Какой в этом смысл?

– Такой вопрос недопустим. Мы слишком ничтожны, чтобы понимать смысл высшего.

– Как долго вы здесь пребываете?

– Годы сливаются в бесконечный поток. Это неважно.

– Что от меня требуется?

– Безоговорочного выполнения приказов.

– Счастливы ли вы?

– Такой вопрос недопустим.

– Могу ли я вернуть свое прежнее тело?

– Нет.

– Сколько вас здесь?

– Очень много. Точное число запрещено.

– Чем вы питаетесь?

Тут снежный человек усмехнулся:

– О еде и питье лучше не спрашивай. Это – наша боль. Когда мы ловим путника, то поедаем его плоть, и пьем кровь – этого не хватает. Мы всегда испытываем голод и жажду. И голод и жажда станут для тебя невыносимыми – ты будешь вопить, грызть стены. Но ты не умрешь. Теперь лишь колдовской пламень может уничтожить твое тело. Постепенно ты привыкнешь…

– Но почему все так?

– В этом мудрость. Голод и жажда подарят тебе злобу. Ты станешь наилучшим охотником.

– Чем вы занимаетесь помимо охоты?

– Ждем. Бродим по этим залам. Развлекаемся, как можем. Пошли – я покажу, что здесь к чему.

Они оставили зальцу, и оказались в длинном каменном коридоре. Выл ветер. Было очень холодно, и негде от этого холода укрыться.

Быстрый переход