|
- Зачем ты меня спасла? - медленно, с расстановкой прошипела дама. - Кто тебя просил?! Я не нашлась, что ответить. - Убирайся вон! - срываясь на крик, выпалила безумная. Глаза ее стали еще больше, казалось, в них полыхает пламя. Я невольно попятилась к двери. - Вон! - продолжала пострадавшая. - Проклинаю тебя! Влезла со своим сочувствием, чтоб ты сдохла! Я выскочила в коридор - никого. Надо рассказать доктору, пусть приглядит за ней. Но врач осматривал плачущего ребенка, держащего на весу явно поломанную руку. - Ладно, ладно, - отмахнулся эскулап, - потом подойду к этой психопатке, а вы езжайте домой, там за вами пришли. Я вышла во двор и увидела красный "Фольксваген". Ольга выглянула в окно. - Ну ни на минуту нельзя тебя отпускать, - рассердилась она, - сразу в историю попадаешь, залезай! Я молча подошла к автомобилю. В голове гудело. Ну кто просил меня вмешиваться! Пожалела дуру! Теперь вот болит рассеченная губа, качается недавно сделанный зуб и полностью испорчено настроение. Женщина явно сумасшедшая и совершенно не способна трезво оценить ситуацию. - Гляди, гляди, - охнула вдруг Зайка, выскакивая из "Фольксвагена". Невестка указывала вверх. Я задрала голову. В проеме окна четвертого этажа стояла спасенная мной психопатка. Весенний ветер развевал длинные черные волосы, больничная ночная рубашка надулась колоколом. Женщина посмотрела вниз и быстро-быстро закрестилась. - Стой, помогите, ловите, - бестолково завопила я. Самоубийца рассмеялась и шагнула. Окаменев, я смотрела, как тело, страшно изогнувшись, летит вниз. Отчего-то падало оно целую вечность, словно парило, хотя, наверное, все произошло за пару секунд. Волосы метались, напоминая черные языки пламени, и рвал душу истошный, нечеловеческий крик. Потом раздался сочный шлепок, так падает иногда у нашей кухарки Катерины со стола кусок сырого мяса. Грива кудрей осыпалась на труп, из-под головы потекли блестящие струйки. Вывернутые руки несколько раз дернулись. В повисшей тишине раздались другие звуки. Сначала с легким вздохом рухнула в обморок Зайка, потом меня с бульканьем стало выворачивать наизнанку, прямо возле тела сумасшедшей. Затем ноги подломились. "Только бы не упасть на труп", - подумала я, и сознание отключилось. Глава 2 Пришла я в себя оттого, что кто-то сунул мне под нос дурно пахнущую ватку. - Отойдите, - простонала я, пытаясь не дышать, - у меня аллергия на нашатырь. Руки убрались. Я покрутила головой. Справа у окна сидела на кушетке Зайка. Цветом лица моя невестка сравнялась с кафелем, покрывавшим стены. Впрочем, и врач, и медсестра, и невропатолог выглядели не лучше. Я приподнялась на жестком топчане и с чувством заявила: - Это вы виноваты. Оставили больную одну, видели же, что ненормальная. Доктора молчали. Девчонка-невропатолог пошла красными пятнами. "Очень хорошо, - со злостью подумала я, - может, хоть подрастеряешь немного свое удивительное в таком возрасте безразличие. Надеюсь, что родственники погибшей подадут в суд!" Во дворе что-то залязгало и зашуршало. Ну да, морг здесь рядом, и сейчас санитары укладывали то, что осталось от погибшей женщины, на каталку. Зажурчала вода - дворник смывал кровь. Потом, пообещав приехавшим милиционерам дать завтра исчерпывающие показания, мы с Зайкой влезли в патрульный "рафик". Ложкино - не Москва, это небольшой поселок возле птицефабрики, домов сорок-пятьдесят, не больше. Наш коттеджный конгломерат чуть удален от микрорайона из низеньких блочных пятиэтажек. Обитателей комфортабельных особняков из огнеупорного красного кирпича здесь хорошо знают. |
