Потом раздались сразу несколько, в основном женских, голосов:

– Это там, в нашем убежище. Там, где наши родные остались! Началось!..

И в некоторых из них так сильно было чувство боязни за своих близких, что они порывались развернуться, пойти обратно.

Анна останавливала их. Царевна говорила:

– Они остались там, чтобы предупредить остальных и чтобы прикрыть наше отступление. Сейчас наша задача – захватить корабль Дорпьюшона и уж тогда вернуться. А, если мы повернём сейчас, то никакого толка от нашего возвращения не будет.

И эти простые слова подействовали. Невесёлая, молчаливая процессия двинулась дальше…

Идущие прислушивались, желая услышать ещё хоть какую–нибудь весточку от своих близких, но пока что больше ничего не было слышно…

Вот шагавший впереди мужчина дал знак остановиться, а бывшей рядом с ним Анне сообщил:

– Здесь решётка. Её не открывали уже многие годы. За ней – овраг и – окружённый домами пустырь. Если такая большая группа людей вылезет оттуда, то их могут заметить, естественно – поднимут тревогу.

Выслушав его, Анна обратилась к людям:

– Пусть женщины и дети останутся здесь, в достаточно безопасном месте. Остальные пойдут к кораблю Дорпьюшона, и через некоторое вернуться…

Но с этим предположением они категорически не хотели соглашаться. Оставаться здесь, ждать неизвестно сколько – это было для них страшно. Хотелось поскорее встретиться со своими родными, удостовериться, что они – живы здоровы.

Уговаривать их было бесполезно, а приказывать царевна в этот раз не могла, потому что и сама до конца не было уверена, как поступать правильно.

Немного провозившись с заржавленным замковым механизмом у решётки, они всё же открыли его, начали выходить в тёмный овраг…

На это половине мира Светграда по–прежнему царила ночь. А высоко в небе плыли красивые, бело–розоватые облака; так как и всегда сияло Солнца; и очень хотелось, чтобы его благодатные, тёплые лучи коснулись и этого места. Почему–то им казалось, что при свете дня порождения Шегъгорърара уже не будут настолько сильными…

К сожалению, овраг был перегорожён толстыми, высокими решётками, и поэтому идти по нему долго они не могли, приходилось выбраться на пустырь…

Оказавшись на открытом пространстве, они ощутили себя уязвленными; было такое чувство, что за ними наблюдают сотни враждебных глаз, что уже вся армия Шегъгорърара спешит на расправу с ними. Но и возвращаться назад уже не хотели. Двигались достаточно быстро, иногда – перебежками.

Всё тот же мужчина, который рассказал им о корабле Дорпьюшона, вёл их туда, где этот корабль должен был находиться…

Вот, наконец, пустырь остался позади. Эта, весьма растянувшаяся группа людей, ступила на тёмную, узкую улицу. Высокие стены домов возносились над ними, практически полностью загораживали небо (напомню, впрочем, что эти высокие – это двух–трёх этажные строения, выше же на Светграде был только царский дворец).

Дорога казалась уж очень долгой. С улочки на улочку, через небольшие площади. Их уже много раз должны были заметить. И действительно – заметили. Подошла значительная группа воинов с клинками наголо. Они потребовали:

– Предъявите свои документы.

Царевна Анна ответила в тон спрашивающему – голосом грубым и повелительным:

– А ты разве не узнаёшь меня?

Воин изумился, выдавая своё не Шегъгорърарское происхождение:

– Неужели царевна?

Анна уже собиралась идти дальше, но другой воин проговорил:

– И всё же: что вы делаете здесь, в такое время?

– Я особа царской крови, и не должна давать отчёта.

– Извините, ваше высочество, но – обязаны. Сейчас военное время, вы не должны были покидать дворца.