Но Доун Чермсфорд не была этим голосом из телефона. Она не возбуждала так все его тело, как это делала Лулу.

«Может, я сошел с ума?» — подумал он.

Все сомнения уходили прочь или откладывались на другой раз, когда он ложился в постель, уже не волнуясь о телефонных звонках, раздающихся среди ночи. Он лишь тихо ласкал себя воспоминанием о последних ее словах: «Когда я позвоню тебе в следующий раз, то для тебя это будет сюрпризом…»

Позже, когда уже над миром царила ночь, он не мог уснуть. Эхо этих слов продолжало повторяться у него в ушах.

Он спешил по дорожке и даже уже бежал. Урок математики закончился позже. Дэнни взвыл в полный голос, когда заметил репортера из «Викбург-Телеграмм», сидящего на ступеньках крыльца и читающего газету.

Он посмотрел на часы, на них было почти четверть четвертого. В этот момент уже мог зазвонить телефон.

Репортер оторвал глаза от газеты и посмотрел на Дэнни.

Насупившись, Дэнни шел вперед.

— Все уже написано, — объявил Лесс Альберт, комкая газету. — Пока лишь не сделан вывод.

Дэнни покосился на черный заголовок, под которым была старая фотография его отца, и все, что за этим следовало.

— А знаешь, что такое вывод, Дэнис? Особенно в статьях, таких как эта? Вывод определен самим тоном статьи, настроением, темой. Нет особого выбора в прямолинейных новостных статьях. Это как: «Двадцать два ребенка погибли», — все уже сказано в заголовке. Но в тематических статьях все совсем по-другому. Знаешь, почему?

Дэнни не ответил, подумав: «Двадцать два ребенка погибли».

Потому что в тематике можно все держать под контролем. Конечно, не обойтись без фактов и расчетов. И я этим занялся. Все уже в компьютере. И сделав свой вывод, я могу все расставить по местам. Твой отец в этом замешан? Да, конечно, и в живых никого больше не осталось. Но как я могу показать твоего отца? Он остается подозреваемой фигурой все эти годы, тем самым неизвестным в неразрешимом уравнении. Или, не смотря ни на что, он — хороший человек? У него семья, любимые жена и сын? Кто он, мученик… решать тебе, парень.

— Мне нужно войти, — сказал Дэнни. — Я жду очень важный телефонный звонок, — он понимал, что это звучит убедительно, но ни чем не может ему помочь. «Когда я позвоню тебе в следующий раз, то для тебя это будет сюрпризом…»

— Вот что я скажу тебе, Дэнис. Два-три дня, и выйдет еще один заголовок, где будет еще одно независимое от кого-либо из нас мнение. Понимаешь? — он полез в карман и извлек оттуда еще одну карточку, такую же, как склеенная крест на крест прозрачным скотчем у Дэнни в кошельке. — Это — все, что тебе нужно. Сегодня — среда. Все обдумай и где-то в пятницу позвони мне, скажем, в три. Мы назначим интервью. И если я не услышу от тебя… — он, содрогнувшись, вздохнул. — Я устал, парень. Я вкалываю по ночам, езжу в разные концы штата, и редактор наступает мне на хвост.

Дэнни снова обратил внимание на багровое лицо, на покрасневшие белки глаз, возможно, от недосыпания.

— Я не из плохих парней, Дэнис. Мне нужно кормить жену и детей, и я всего лишь газетный репортер.

Телефон зазвонил сразу, как он вошел в дом. Он захлопнул за собой дверь и подбежал к аппарату. Когда он только прикоснулся к трубке, чтобы ее снять, то звонки прекратились. Сняв трубку, он услышал в ней лишь длинный гудок.

Ее рука уже на телефоне. Она готова снять трубку. Я говорю ей:

— Ты снова хочешь ему позвонить, Лулу?

— Почему бы нет? — спрашивает она.