Когда Джимми высвободился наконец из ее объятий, у него в глазах проступило удивление, смешанное с глубочайшей нежностью. Взяв ее лицо в измазанные сажей руки, он всмотрелся в ее светившиеся от счастья черты.

— Где ты все это время пропадала? Полицейские что-то говорили о твоем аресте, но я не поверил.

— Это правда. Меня арестовали за вождение в нетрезвом виде и теперь грозятся отобрать права. — Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала его в кончик носа. — Но я не переживаю. Ты жив, а это главное.

Со звоном разлетелось окно одного из кабинетов. Одетта посмотрела на струившийся из него серый дым, потом перевела взгляд на испачканное лицо Джимми:

— Тебе не следовало тушить пожар самому! Подумаешь, компьютеры загорелись… Разве можно из-за этого рисковать жизнью?

— Я не пожар тушил, я Калума из огня вытаскивал. Парень скакал по кабинету среди языков пламени, как жрец перед жертвенным костром. По-моему, этот пожар — его рук дело.

— Ты хочешь сказать, что кабинет поджег Калум? — растерялась Одетта.

— Ш-ш-ш! — Джимми огляделся. — Я точно не знаю, но когда мы с Сид вернулись из полицейского участка, то увидели, что из окна твоего кабинета вырывается пламя. Ну, я, понятное дело, помчался тушить огонь и обнаружил там совершенно обезумевшего Калума.

— А Сид-то как оказалась в участке? — с недоумением спросила Одетта.

— Я тебе позже об этом расскажу, ладно? — Джимми прижался измазанным сажей подбородком к ее макушке и пробормотал: — Если бы ты знала, дорогая, как я рад, что с тобой ничего не случилось…

— А я рада, что ничего не случилось с тобой… — Одетта вернулась к происшествию: — Так почему все-таки ты думаешь, что это Калум поджег кабинет?

— Ну, когда я его вытаскивал, он что-то бормотал об уничтожении какой-то видеозаписи… Мне не удалось с ним поговорить, потому что Сид схватила его за руку и увела. Сказала, что ему, чтобы успокоиться, необходимо прогуляться на свежем воздухе.

Одетта догадывалась, что именно пытался сжечь Калум. И наверняка сжег, уж коли при этом сгорел ее кабинет. Теперь ей нечего бояться — она свободна. Калум полностью с ней рассчитался за все причиненные ей обиды. А это значит, что она вольна любить Джимми, не ожидая подвоха со стороны и ни на кого не оглядываясь.

— Я люблю тебя, Джимми, — сказала она. Кто бы знал, как давно ей хотелось ему это сказать!

Джимми не задержался с ответом ни на мгновение.

— Я тоже тебя люблю. — Его громкий голос заставил многих людей обернуться и с удивлением на них посмотреть.

Ронни Прайэр, которой удалось заснять и их первый поцелуй, и последовавшее за ним объяснение в любви, была на седьмом небе от счастья.

— Вырубай аппаратуру, старина, — с удовлетворением сказала она своему оператору. — По-моему, все сенсационные кадры мы сегодня уже отсняли.

Джимми повез Одетту на ферму Сиддалс и по дороге рассказал ей о том, что произошло в Фермонсо-холле в ее отсутствие.

— Господи! — Одетта представила себе связанных, беспомощных пленников, Лайэма, который целился в них из обреза, и ей стало жутко. — А в полиции нам с Монни сказали, что Лайэм вроде как сдался без сопротивления.

— Все верно, он не сопротивлялся. Потому что не мог, — рассмеялся Джимми. — Сид его стреножила. — Джимми досказал историю о чудесном освобождении заложников до конца и, подводя итог, добавил: — Раньше я считал Сид избалованной рок-дивой с куриными мозгами, но теперь понял, что ума и мужества ей не занимать.