— Мы станем вашей семьей, — ответила Перл. — Мы готовы принять вас с Миракл. Фоллен прижалась к Таллуле.

— Мне пришлось через такое пройти! Возможно, вы и не захотели бы принять нас…

Он должен был находиться рядом с дочерью, но его там не было…

Сестры посмотрели на Уайета; Джейд прикоснулась к его руке.

— В жизни каждого человека есть тайны, — мягко произнес Уайет. — Иногда приходится начинать жизнь сначала. Мне кажется, тебе удалось создать хороший дом для себя и своей дочери… И ты нашла людей, полюбивших тебя такой, какая ты есть.

Хрупкое тело Фоллен затряслось от рыданий, и она уткнулась лицом в плечо Таллулы.

— Нам пора домой, — прошептала она. — Вам хочется побыть в кругу своей семьи.

— Никуда ты не пойдешь, — мягко возразила Таллула, прижимая девушку к себе. — Мы любим вас с Миракл, вы стали частью нашей жизни…

Уайет обнял Миракл, чувствуя, как сердце обливается кровью от желания утешить девушку, сказать ей, что она его дочь… что он любит ее и искал столько лет, потому что любовь эта не имеет конца.

— Любовь не имеет конца, Фоллен, — услышал он свой голос, сдавленный от волнения. — Она продолжается и становится только крепче.

Дора Белль, всхлипнув, бросилась к Фол-лен; сестры последовали за ней.

— Ты наша, Фоллен-Луиза, — решительно заявила Джейд, целуя девушку в мокрую щеку. — Так что с этого дня у тебя есть семья.

Фоллен заморгала, прогоняя слезы.

— Откуда вам известно, что мое второе имя — Луиза?

Джейд оглянулась на сестер. Перл, поправляя кудри девушки, твердо сказала:

— Луизой звали нашу мать, а ты немного похожа на нее.

— Правда? — В голосе Фоллен прозвенело счастье.

— Конечно. И ты похожа на моих детей и всех их кузин и кузенов. Так что, как видишь, семейство Ремингтонов имеет все основания заявлять на тебя права.

Миракл обнимала и трепала Уайета, и тот вдруг почувствовал, что у него по щеке скользнула слеза, повиснув на губе. Слизнув соленую влагу, он уткнулся носом в кудряшки девочки.

— Все будет хорошо, Фоллен.

Потом сестры и Таллула забрали Миракл в дом, чтобы уложить ее спать, напевая старинные колыбельные. Фоллен и Уайет сели на качели. Он смотрел на дочь, окутанную одиночеством и печалью, и у него щемило сердце.

— Я хочу, чтобы у Миракл было то, чего никогда не было у меня… Семья. У мамы была одна цель в жизни: не позволить моему отцу видеться со мной. Теперь она счастлива, разъезжает по свету со своим новым мужем. Но я хочу, чтобы у Миракл был дом. Человек, оставивший мне этот дом и счет в банке, был послан нам Богом, — шепотом говорила Фоллен. — Элеганс — это первый мой дом.

Уайет шумно втянул воздух, борясь с сомнениями и опасениями.

— Ты никогда не задумывалась, быть может, твой отец искал тебя? Может, он любит тебя?

— Мама рассказывала, как плохо он обращался с нею. Поэтому она быстро собралась, взяла меня и вместе со своим другом уехала в Европу, потом мы вернулись в Штаты, однако вскоре снова куда-то уехали… Но она любила меня, и я любила ее, а отец ее обижал…

Фоллен отвернулась, снова заливаясь слезами.

Не выдержав, Уайет прижал ее к груди.

— С годами все меняется. Забудь о прошлом, девочка; теперь у тебя есть семья.

— С тобой так спокойно…

Она прильнула к нему, и Уайет обвил ее руками, глядя в сгущающиеся сумерки. Сейчас нельзя сказать Фоллен, что он ее отец.