Охота в Забайкалье существовала всегда. Во все времена человек и зверь в этих местах жили рядом. Только промысловой пушной живности обитает в крае больше 25 видов. Чёрно-бурая и красная лисицы живут по соседству с зайцем, барсуком, тарбаганом. В самых глухих местах встречается росомаха. В зависимости от сезона можно поохотиться на лося, косулю, кабаргу, изюбря, кабана. Хватает и птиц. Местные промысловики споро добывают даурскую куропатку, тетерева, глухаря, рябчика и водно-болотную дичь.

Живя в окружении такой природы, наверное, трудно не быть охотником. Говорят, что охота — это не хобби, а состояние души. Прелесть её не только в добыче и удовлетворении поискового инстинкта. Сливаться с природой, чувствовать и знать повадки зверя — это искусство.

Засветло подойдя к солонцу, приютившемуся в распадке между сопками, охотник рассмотрел на песке свежие следы. В груди его шевельнулось волнующее чувство: возможна удача. Засидку он оборудовал несколько дней назад за кустом багульника, под большой раскидистой сосной. Сделал углубление для ног, чтобы было удобно сидеть, прислонясь спиной к дереву.

Устроившись на привычном месте, укрепив на сошках испытанное оружие, охотник стал ждать. Ожидание могло продлиться час, два, три… Чем больше запас терпения, тем вероятнее удача.

На этот раз всё произошло быстро. Не успело солнце заглянуть в распадок, как послышался топот копыт и в низине показались всадники в приметных широкополых шляпах. Дозор британского экспедиционного корпуса The Royal Canadian Dragoons спешил на поиски неуловимых снайперов, неприлично ощипавших штаб первой пехотной дивизии японской армии на привале и нанесших трёхлинейное оскорбление её командиру Мацумура Канэмото во время рекогносцировки местности.

“Охотник на охоте за охотниками”, - усмехнулся подполковник Щеглов пришедшему на ум каламбуру, вздохнул, перекрестился и крутанул ручку “адской машинки”.

* * *

Генерал японской армии Куроки Тамэмото и его союзник, а фактически надзиратель, начальник штаба генерала Китченера сэр Ян Стэндиш Монтит Гамильтон, ярый японофил и русофоб, оба были полностью солидарны в оценке способов борьбы со скифской тактикой русских. Полковник Гамильтон недавно поучаствовал в англо-бурской войне, был бит бурами у городка Клиппан, и не понаслышке знал наиболее действенные способы, поставившие защитников Трансвааля на колени. Он горел желанием применить их для укрощения “северных варваров”.

Это были простые, много раз опробованные британцами, признанные эффективными и достойными джентльменов, “цивилизованные” методы ведения военных действий, всецело одобряемые “старейшей демократией”, а именно: тотальное уничтожение инфраструктуры противника, отравление питьевой воды, конфискация скота и продуктов питания у гражданского населения, стирание с лица земли всего живого в районе действия партизанских отрядов, захват заложников, включая женщин и детей, содержание их в концлагерях с возможностью прикрываться, как живым щитом. Существенной проблемой реализации такой стратегии в Забайкалье была редкость поселений вообще, а те, что удавалось обнаружить, оказывались абсолютно пустынными.

Вместо победных сообщений об уничтожении летучих отрядов противника, генералу Куроки и полковнику Гамильтону приходили обескураживающие донесения. С фронтальным продвижением было более или менее предсказуемо, за исключением пугающей убыли офицеров. Русские снайперы, не вступая в бой, вели огонь с безопасного для себя расстояния, бесследно растворяясь в складках местности.

На флангах творились вообще фантастические события. Окружающие степь и сопки оказались настолько слабо заселены, что уничтожать войскам было некого и нечего, немногочисленные жители были заблаговременно эвакуированы, оставшиеся строения и всё, хоть немного похожее на склады — заминировано.