Из длинного хобота конвейерного погрузчика в горловину ямы русского броненосца лился черный угольный поток.

— Я и сам этого побаивался, Ник, — усмехнулся его собеседник. — Но уже два месяца назад я добился рентабельности по текущим операциям. Многие шкиперы, знаешь ли, ценят скорость, с которой мои малышки забивают их бункера.

Несмотря на то, что оба они использовали привычные американские имена, общались собеседники на чистом русском языке.

— Но сейчас ты, похоже, полностью отобьешь свои вложения. Никогда бы не подумал, что такую ораву можно загрузить углем и нефтью всего за три дня. Полагаю, адмирал Макаров сполна оценил твою расторопность?

— Это коммерческая тайна, мистер Президент Сената, — усмехнулся мистер Кац. — Ты сможешь ознакомиться с моей налоговой декларацией… Так что — да. Я взял с них тройную цену и уже через неделю смогу досрочно погасить все кредиты.

— И будешь продолжать стричь купоны, — усмехнулся Президент Ник.

— Вряд ли, — не согласился Сол. — Уголь — это коммерция. Но Большой Уголь — это уже политика. А я только что перешел от просто угля к Большому. Пятьдесят тысяч тонн, бункеровка целой эскадры с угольщиками — это уже другой уровень, мой друг.

— Политика, — Ник нахмурился. — Ты не думал сам пойти в политику?

— Думал, — кивнул Сол. — Собственно, теперь у меня не будет другого выхода. Благодаря этой эскадре я забрался слишком высоко, и мне теперь будет довольно больно падать. Я просто вынужден играть в эти игры. Ты хочешь спросить меня о том, что я думаю? О русском царе, Ник?

— Нет, Сол, — вздохнул тот. — Честно говоря, я собрал о нем уже столько информации, что несколько растерян. Я привык рассматривать его как недалекого самовлюблённого капризного вельможу, врага свободы. Но сейчас я просто не знаю, что о нем думать. Кроме того, в настоящий момент меня больше беспокоят поползновения парней с Континента. Может быть, они и отрекаются от тирании на словах, но их дела… Я боюсь за будущее Гавайев и их народа.

— Тогда мы беспокоимся примерно об одном и том же, — кивнул Сол. — Саквояжники уже начинают облизываться на мои и твои острова, Ник, на этих славных людей… Мне это не нравится. Боюсь, если мы не примем срочных мер, они подомнут под себя эту территорию и… Нет, какое-то время мы продержимся. Отбились же Эл-Эй Севен от мистера Рокфеллера, но…

— Ходят слухи, что это ты помог им отбиться, — усмехнулся Ник.

— Не стану скрывать, — кивнул Сол. — Собственно, вот эти танки, — он кивнул в сторону огромных цилиндров нефтехранилищ, соединенных трубами с нефтяным причалом, — были заполнены и еще заполнятся именно их нефтью. Джонни Эр думал, что прижал ребят из Лос-Анжелеса, но у них были заказы, был аванс, была возможность выдержать атаку на понижение, да еще и скупить собственные акции и даже упрочить свое положение. А Джонни сам потерял немалый кусок и был вынужден пойти на мировую.

— Тогда что делать мне? Точнее, нам? — поднял бровь Президент Сената Гавайев.

— Езжай в Вашингтон, Ник, — усмехнулся Сол. — Я соберу тебе в дорогу небольшой чемоданчик.

— И что же я должен купить в Туманном Болоте?

— Статус полноправного штата, Ник. Полагаю, это поможет тебе и дальше оставаться при деле: ни одна вонючая шишка из Вашингтона не сможет сковырнуть тебя, если ты станешь избранным губернатором.

— Это неожиданно.

— А значит, имеет шансы на успех.