Электродвигатель работал бесшумно, поэтому снижение скорости до одного узла Беклемишев почувствовал только по уменьшению вибрации перископа, и без того достаточно мягкой.

— Торпедные аппараты с первого по четвертый — товсь, — приказал Беклемишев. — Боцман, приготовиться принять балласт в компенсирующие систерны. Ежели покажем рубку да нос после первых двух, я тебе даже разнос устраивать не буду, Иван Максимович. Японцы сами нас разнесут в мелкие клочки.

— Слушаюсь, Михаил Николаевич, — пропищал боцман. Его несерьезный голос был постоянным предметом заспинных шуток команды. — Не извольте беспокоиться! Все понимаем!

— Время хода торпед… девяносто секунд. Даю отсчет, — командир лодки еще раз прикинул скорость японской колонны, — десять, девять… три, две… Первый аппарат пли! Второй пли!

Шипение воздуха и гул заполняющей балластные танки воды ударили по ушам подводников.

— Третий пли! Четвертый пли!

Третья и четвертая торпеды выходили из решетчатых аппаратов Джевецкого, установленных вне прочного корпуса лодки прямо на палубе, поэтому звуковые эффекты на этот раз были не столь впечатляющи.

— Перископ убрать! Погружение на сто двадцать футов! Полный ход, лево руля! Мичман, секундомер!

Вероятнее всего, японцы прошляпили, да и немудрено: электрические торпеды не давали видимого пузырькового следа. Через девяносто три секунды лодку качнуло, еще через две раздался второй взрыв, а еще через четыре — третий. Три из четырех! Да, вот так, на пистолетной дистанции, по равномерно движущейся цели…

Когда через полчаса аккуратного отползания Беклемишев решился вновь поднять перископ, «Сикисимы» на воде уже не было, а колонна японцев дымила на горизонте, явно не собираясь более оставаться в столь опасном районе. Ну и слава Богу! Ходу до базы — полночи, там торпедная погрузка, отдых… И можно повторить.

О пропавших кораблях под нейтральными флагами.

Совершенно неожиданно пропадали корабли под нейтральными флагами не только у Бонинского архипелага. То же самое происходило на пути в Корею. Один из таких “пропаданцев”, несущий американский флаг исключительно ради вящей маскировки, был совсем неплох — почти четыре тысячи тонн и четырнадцатиузловая скорость при неплохой мореходности. А его груз — мука, мясные консервы, керосин в жестяных квадратных банках — не есть же холодное! — а также кофе и консервированные ананасы в качестве десерта — был еще лучше. Именно поэтому Яков Самуилович Фишерман, прапорщик по адмиралтейству Российского флота с одной стороны и целый тааль флота израильского — с другой, не стал отправлять корабль в Николаевск или Петропавловск, а решил, несмотря на известный риск, дотащить приз до Владивостока.

Единственное, что не устраивало Якова Самуиловича, было название. Но это дело поправимое: краски в подшкиперской хватало, а новые судовые документы за авторством мичмана Фимы Столберга выглядели лучше настоящих. Бывшая «Калифорния Принсесс» теперь именовалась скромно и неприметно «Цецилия» и гордо шествовала Японским морем в сопровождении пяти миноносцев, один из которых весьма, надо сказать, нахально для этих вод нес на гафеле Андреевский стяг, а еще четыре — тоже бело-голубые, но никакими крестами не изукрашенные.

— Итак, Александг Александгович, — обратился Фишерман к капитан-лейтенанту Корнильеву, — шо-таки Ви можете нам сказать за пготивника?

Его форма “висела” на нем настолько неловко, что он выглядел даже немножечко стильно.