Оглушительно взвыв сиренами, она развернулась и двинулась прежним курсом. Один из наших матросов потряс ей вслед кулаком и что‑то выкрикнул. Впереди рос остров Невенкебла – утесы и зеленые холмы, многоэтажные дома над круглой бухтой, за ними – фабричные корпуса, терриконы и дымящиеся трубы. Часть бухты отгорожена извилистой каменной стеной, по краям стены – форты с огромными орудийными стволами, торчащими из бойниц. Я кожей чувствовал подозрительные взгляды артиллеристов, видел, как медленно движутся нацеленные на нас жерла.
– Спокойно, Джимми! – бодро сказал я себе, крутя над головой дубинку. – Ты еще покажешь этим салагам, где раки зимуют. Куда им тягаться с Джимми ди Гризом!
– Спустить паруса! – заревел динамик. – Принять буксирный трос!
Тарахтя двигателями, к нам подрулил мощный буксир. Матросы‑островитяне знали свое дело: мы не успели еще убрать парус, а нас уже тащили к пристани, где толпился народ. Бухта была забита судами, погрузка‑разгрузка шла полным ходом. Мы направились к свободному доку.
– Кого тут только нет, – сказал нам Грбонджа. – Вот та лоханка – из Пенпилика, та – из Грампаунда, та – из Працан‑Библя. Далеконько забрались, ничего не скажешь. Давай‑ка денежки, а то на берегу опасно будет.
– Нет, папаша. Придется потерпеть.
От волнения его аж пот прошиб. Не отрывая глаз от приближающегося берега, Грбонджа пробубнил:
– Я сойду первым, поговорю с таможенником. Он соберет наши документы и взамен выдаст специальные значки для работы в порту. Тогда и заплатишь, ладно?
– Ладно, только не потей. Думай о чем‑нибудь приятном – о домике с садом, например.
Мы пришвартовались под присмотром двух вооруженных стражников, с помощью паровой лебедки спустили трап. Грбонджа сошел на пристань. "А вдруг выдаст? – мелькнула у меня в голове паническая мысль. – Может, надо было заплатить вперед?" Через несколько минут (мне они показались столетиями) Грбонджа вернулся на судно, чтобы дать наставления команде. Пока он орал на матросов, я побывал в каюте. Дубинку пришлось оставить, зато я спрятал за пазуху кинжал, отмычку и кошелек с частью денег, которые решил оставить про запас. Ну вот, все готово. Я возвратился на палубу. Ребята уже таскали мешки; с ношей на плечах я сошел на пристань. Каждый из сходящих держал в руках документы; офицер у трапа складывал их в коробку, а матросам прикалывал на рубахи бирки. Похоже, ему давным‑давно наскучила работа таможенника. Приближаясь к офицеру с документом в протянутой руке, я старался ничем не выдать страха.
– Следующий! – рявкнул он, зверски уколов меня значком. Я дернулся всем телом и едва не выругался, а он с улыбочкой садиста толкнул меня в спину и буркнул: – Шевелись, дубина. Следующий!
Наконец‑то я на берегу и, слава Богу, пока ни в чем не заподозрен.
Вслед за согнувшимся под тяжестью мешка матросом я вошел в сумрак склада.
Там у растущей горы фруктов стоял Грбонджа.
– Деньги! Давай! – прохрипел он, отведя меня в сторону. Получив плату, Грбонджа с облегчением вздохнул.
Я оглянулся – кругом бетон и стальные стены – и поплелся за матросом к трапу. Таща третий мешок, я был близок к отчаянию. Еще несколько ходок, и выгружать будет нечего. Ведь не для этого я заплатил Грбондже кучу денег, чтобы пройтись под парусом да размять мускулы.
Как же выбраться из порта? Вот беда – даже спрятаться негде, все просматривается. Островитяне, по всему видать, не жалуют незваных гостей. Я решил, что необходимо посидеть и спокойно подумать.
– Вели сделать перерыв на кружку пива, – шепнул я Грбондже, поравнявшись с ним у трапа. Офицер‑таможенник ушел, но двое стражников остались и не спускали с нас глаз.
– Да что ты! Мы тут всегда без передышки вкалываем. |