— Том, это смешно!

— Нет. Не смешно. Джои хорошо укрыт…

— Я замерзла!

— … А тебя я согрею.

Она согрелась от одного только взгляда, которым он обжег ее. Запылали щеки, стало тепло в животе, и Нелл Куинс хихикнула, как глупая девчонка.

— Даже не думай, Том Хэккет. Я не собираюсь заниматься этим в присутствии мальчика.

— Я тоже не собираюсь заниматься этим в его присутствии. Иди сюда и расстегни рубашку.

Нелл испуганно оглянулась на Джои, но мальчик забылся тяжелым сном, хрипло и прерывисто дышал, отвернувшись к стенке, и тогда она вновь повернулась к Тому.

Он смотрел, как белеет в темноте ее обнаженная грудь, и стискивал зубы из последних сил. Он слишком сильно хотел ее, слишком долго жил без нее, чтобы спокойно сидеть и смотреть на ее грудь.

Нелл подошла совсем близко и шепнула:

— Что же дальше?

Если честно, он просто хотел обнять ее покрепче и поспать до рассвета в тепле, потому что всем известно, что греться нужно именно так — кожа к коже, тело к телу, и никакого секса в этом нет… то есть не было бы, кабы это была не Нелл! Но сейчас Том не мог совладать с собой. Его руки легли ей на талию, потом вкрадчиво расстегнули брюки, скользнули на бедра, притянули Нелл ближе.

Она закусила губу и прерывисто вздохнула. Секундой позже закусить пришлось уже запястье собственной руки, потому что счастливый стон рвался наружу, и все тело сотрясала сладкая судорога. Губы Тома горячо и жадно ласкали ее живот и бедра, брюки сползли уже совершенно недвусмысленно, а потом одна ладонь Тома властно легла ей на грудь, и пальцы стиснули напряженный и твердый сосок.

Джои застонал, а потом захрипел. Наваждение спало. Нелл отшатнулась, дрожащими пальцами застегивая одежду, потом торопливо направилась к больному.

— Том, я боюсь. Он закипает, честное слово.

— Дай я… Да, плохо дело. Виски еще осталось?

— Ты что, разве можно?

— Не внутрь, снаружи. Надо его растереть, а потом протирать виски уши и ладони.

— Откуда ты все знаешь?

— Я болел шанхайским гриппом. Мерзкая вещь. Температура — сорок с лишним, все плывет в глазах и слабый, как котенок.

— Кто же растирал тебя виски?

— Да уж было кому.

— Не сомневаюсь.

— Ты ревнуешь? Нечестно.

— Это почему?

— Я же не спрашиваю, от кого у тебя ребенок. Мне это не важно. Он все равно будет мой. Да?

— Том, я…

— Подержи ему голову. Вот так. Бедолага. Ничего, только бы донести его до родичей, а уж там они поставят его на ноги травами. У маори удивительные травы.

Нелл заснула, держа голову Джои на коленях. От мальчика шел сильный жар, так что она все-таки согрелась. Том сторожил их сон, дрожа от холода. На рассвете, который Том скорее почувствовал, чем заметил, — тучи затянули небо плотным одеялом, не пропускающим солнца — дверь скрипнула, и к Тому подполз мокрый и радостный Фостер. Том потрепал его по взъерошенному загривку, подтащил поближе и зарылся пальцами в шерсть. Почти сразу стало тепло, и Том уснул.

Разбудило его тихое, почти беззвучное рычание Фостера. Пес сидел рядом, подсохшая шерсть стояла на загривке дыбом, и он злобно и испуганно сипел, не спуская глаз с двери.

Том погладил собаку, успокаивая ее, и подошел к окну, стараясь держаться сбоку. Пока он спал, наступило серенькое, мерзкое утро, по земле стелился густой туман, похожий на молоко, а в воздухе висела плотная водная пелена: дождь так и не прекратился. Том пристально вглядывался в это водно-молочное месиво, пытаясь понять, что же встревожило верного пса.