– Никакой я не Смит, – огрызнулся Джимми Джо Бликер. – Смит – плохой человек.

Конрад Блутштурц вытянул вперед левую руку – она сверкнула под яркими огнями зала.

– Смиты скрываются везде. Они суть змеи в нашем раю, затаившиеся, коварные, извращающие факты. Ты осмелился критиковать Лигу белых арийцев Америки, и я изобличаю тебя как затаившегося Смита. А теперь пусть собравшиеся вынесут свой приговор!

Присутствующие заколебались – все хорошо знали Джимми Джо Бликера: он был преданным сторонником Лиги, одним из первых ее членов.

– Смерть! – крикнула Илза, опуская большой палец вниз. И добавила, обращаясь к Конраду: – Можно, я сама убью его?

– Смерть! – подхватила толпа.

– Командиры арийцы, приказываю вам вывести этого человека на центральную площадь и там расстрелять! Пусть судьба этого Смита станет предостережением всем остальным Смитам! Мы отомстим!

– Арийская месть! – закричали все и потащили несчастного к выходу.

Илза побежала следом.

– Мне хочется посмотреть! – сказала она. Оставшись один на сцене, Конрад Блутштурц жадно допил воду. Выступления на публике всегда плохо влияли на его голосовые связки. Он просто не мог понять, как это Гитлеру так легко удавалось выступать с речами. Неожиданно вода попала не в то горло, и он закашлялся. Когда кашель прошел, он решил, что может снова вдохнуть запах дыма той ночи в Японии, что была сорок лет назад.

Когда по огромному залу прокатилось эхо выстрелов, он в который уж раз поклялся себе, что Харолд Смит сполна заплатит за все, что произошло той далекой ночью.

* * *

Конраду Блутштурцу снился сон.

Ему снилось, будто он лежит в постели, а часы на стене показывают без трех минут полночь. Но не это кинуло его в холодный пот. Между стрелками был зажат страшный зеленовато синий гангренозный орган. Он казался знакомым, но лишь почувствовав между ногами привычную пустоту, Конрад Блутштурц осознал, что орган принадлежит ему. В отчаянии он протянул руку к часам, но они были слишком далеко. Он попытался встать с постели, но обнаружил, что у него нет ног.

И тогда минутная стрелка, словно ножницы, сдвинулась к полночи еще на одну минуту.

Конрад Блутштурц в ужасе проснулся. Это сон, всего лишь сон. Но оглядев себя, он вспомнил, что это не сон.

Он сел в кровати, затем нащупал культями ног сиденье инвалидного кресла и с обезьяньей ловкостью перекинул в него тело. Выехав на балкон спальни и оглядев территорию Крепости чистоты, Конрад Блутштурц подумал о том, как легко все удалось.

Внизу, одетые в коричневую форму, маршировали солдаты Лиги белых арийцев. Им только имя – солдаты, подумал Конрад Блутштурц. Отбросы общества, безработные, которые были никому не нужны. Все они давно потеряли надежду, у них не было цели в жизни, и всех их объединяло скрытое недовольство жизнью. Бойс Барлоу дал им возможность бежать от мира, но Бойса больше нет в живых.

И вот теперь, под руководством надежных немецких парней, они превратятся в карательные отряды, готовые сражаться в грядущей расовой войне, в неизбежность которой они свято верили. Но сам Конрад Блутштурц не верил в приближение расовой войны, а еще менее – в красно белый флаг, венчавший теперь каждое здание Крепости чистоты.

Третий рейх давно перестал существовать. Он жил лишь в воспоминаниях очень старых людей да в фантазиях их детей, ставших членами Лиги белых арийцев Америки. И еще в не оформившемся сознании впечатлительной молодежи вроде Илзы, командовавшей сейчас взводом солдат с опытностью инструктора лагеря для новобранцев.

Ну и черт с ним, с третьим рейхом, подумал Конрад Блутштурц. Когда то давно он так много обещал и так дорого обошелся.

Конрад Блутштурц приехал в США в 1937 м – тогда ему было девятнадцать лет.