— Идиот! Уж и задремать нельзя. Что тут происходит?

Предпоследнее путешествие было не самым дальним, но самым утомительным, ибо компаньоны уже порядком выбились из сил. Они пропустили момент приземления, так как незадолго до конца полета оба погрузились в глубокий сон. Трудно сказать, сколько времени пробыли они в забытьи, но когда Старик приоткрыл глаз (чтобы сразу же вновь его зажмурить), сияло безжалостное полуденное солнце. Старик пощупал живот, заголившийся вследствие посадки на автопилоте, и проворно отдернул пальцы.

— Вот так так, — пробормотал он. — Мой живот раскалился добела. Никогда еще не испытывал столь сильного осязательного ощущения. Мистер Смит шевельнулся.

— Что ты сказал? Живот раскалился? А я думал, что это моя прерогатива — на случай медицинского осмотра. — И засмеялся. — Хорошо, что я выспался!

— А раньше ты когда-нибудь испытывал потребность в сне?

— Да. И ты тоже. Мы постепенно обзавелись этой потребностью, необходимой для нашего маскарада. У меня все началось с той ужасной шлюхи в Нью-Йорке. До сих перед глазами стоит след от резинки на ее бедре. Как след шины на снегу. В тот раз я уснул от острого приступа скуки, навеянного ее трактовкой секса. При этом, отметь, до секса дело так и не дошло, но мне достаточно было представить дальнейший ход событий, и я предпочел отключиться. А дальше было бы так: театральные стоны, затуманенный взгляд, ритмичное вихляние задом, коммерческий припев «как хорошо» и по истечении положенных пятнадцати минут имитация оргазма.

— Я не смогу участвовать в этом обсуждении, — заметил Старик. — Описываемые тобой действия мне малопонятны и несимпатичны.

— Просто хотелось остановиться на том памятном случае поподробнее, потому что я впервые тогда вкусил сна, этого сладкого забвенья, которого прежде мы с тобой были лишены…

— Ничего, у нас есть другие преимущества.

— Не так уж много. Умение вовремя исчезать — вот, пожалуй, и все.

— А путешествие без билета, без стояния в очереди, без зависимости от общественного транспорта?

— В награду за жизнь без сна, без отдыха, без конца? Слабая компенсация…

— Меня все больше и больше беспокоит…

— Что?

— Изображая из себя смертных, мы постепенно превращаемся в них на самом деле, причем гораздо успешней, чем наш друг Мацуяма превращается в бессмертного.

— А это означает, что нам пора возвращаться, — медленно произнес мистер Смит.

— Давно пора. Вот, положи руку мне на живот. Мистер Смит так и сделал.

— Разве не горячо? — спросил Старик.

— Вовсе нет. Нормальная температура для живота в здешнем климате.

— Значит, я выбрал неудачный пример. Но хоть жару-то ты ощущаешь?

— На мой вкус, жара умеренная. Значит, для большинства людей слишком жарко.

— Понимаешь, я никогда прежде не ощущал ни жару, ни холод. Теперь же я начинаю чувствовать температуру. Если так пойдет дальше, еще неизвестно, сможем ли мы вернуться туда, откуда прибыли.

— Не бойся, твоя божественная природа никуда не денется. Другое дело — запас энергии. Парализованный помнит, как ходить, да встать не может.

— Приятная аллегория, вполне в твоем духе.

Старик поправил хламиду и приподнялся.

Его глаза уже привыкли к жгучему, переливчатому сиянию, из-за которого все вокруг казалось подернутым легкой дымкой. В тени гигантского дерева Старик разглядел какие-то неподвижные, но явно живые силуэты и в первый момент решил, что это представители фауны.