Ну, согласно народному творчеству. И вот то же самое выясняется в конце концов и про Инициацию. Сперва получаешь место полноправного члена клана, после попадаешь в лапы к злобному и вечно нетрезвому дрессировщику, а когда думаешь, что всё, наконец-то свободен — выясняются всякие обязательства перед Кланом вроде дежурств, участия в чужих инициациях, присутствия на обрядах… Много чего…
И вот Славка, тощий гусенок в белой рубашке, стоит перед главой Ингмаром, большим таким котярой… Стоит, наверно, зажмурившись, но со спины не видно, только худые лопатки торчат… сейчас Ингмар нового кота своего клана поцарапает, возьмет, значит, свою кровавую дань, а потом уже Славка сможет спокойно оборачиваться…
… А потом что-то пошло наперекосяк. Тяжелая лапа подымается… подымается… Ингмар, конечно, аккуратен, алая полосочка на предплечье совсем тоненькая, почти нитка. Славик только вздрогнул, но молчит, терпит… Она, "крестным отцом" нанесенная рана, сейчас сама затянется, останется только длинный белый шрамик. Должна затянуться… Вот сейчас… вот Славка стоит, ждет… Почему так медленно? Или родителям всегда кажется, что медленно? Одно дело — чужой, совсем другое, когда свой, родной? Бесконечно долго. Славка не выдерживает, прижимает ладошку к царапине и тихонько всхлипывает. Да что же это?! Что…
Ингмар рыкнуть на нарушителя обряда не успел. Всё произошло слишком быстро. Инка успела раньше всех — когда Славка вскрикнул, выгибаясь, и рухнул на мокрую по осени землю у костра…
Вот тогда и случилось. В первый раз. Память милосердно замазывает детали, только и слышится один долгий вопль. В нем нет ничего человеческого, в нем только мука рвущегося на волю и запертого в клетке тесного тела зверя…
Глава 8.
Dulce et decorum est…*
… - Алексей? Алексей Иванович?
— Да, я.
— Алексей Иваныч, это из Дальнего. У нас тут не очень со связью…
— Из Дальнего? — С трудом припоминается Дальний, поселок у черта на куличках, в двухстах пятидесяти километрах от города. Там группа из одиннадцати Волков. Граница. Молодняка — пятеро, кажется… Или шестеро? Чертова усталость, три ночи подряд сплошные охоты… Шестеро из молодых, остальные взрослые. Главным у них Вася… У Васи здесь жена и трое волчат. Старшему… десять, наверно… Больше ничего толкового память утомленному старшому Клана подкинуть не спешит. — Доложи…
— Вовку… того.
— Как? — за окном ночь. Новая ночь, и снова она неспокойная — первый день убывающей луны. У ребят сдают нервы. Кошаки словно с цепи сорвались. Бесятся. Проклятый Ингмар. Добраться бы до тебя… Суешь своих Котов, а сам отсиживаешься в уголке… Был ты хоть раз "в поле" со своими ребятами? Видал, как твои кошаки помирают? Как такому рвешь глотку, кровь хлещет, а он еще не умирает все никак… Ох, проклятый Ингмар. Чужих не жалеет, так своих бы поберег…Но боишься, сволочь. И правильно делаешь. Уж я бы тебя…
— Вчера напоролись на трех кошаков.
— Ясно. Что еще?
— Местные. Волнуются. Понаставили, бля, капканов. Теперь совсем кранты. А позавчера в Игоря стреляли из дробовика. Может, припугнуть их?
— Я т-те припугну! По шее получишь, понял?! Местных не трогать! Да если хоть один местный…
— Понял. Но если они, заразы, сами к нам лезут?! Если они кольев в поле понатыкали?!
— Терпеть. Лучше прятаться. Лучше смотреть под ноги. Местных не трогать. Только попробуйте тронуть… Я лично…
Сталь в голос напускать в половине третьего ночи было сложновато. |