— Это — ваша дочь? — отец Лысого добавляет себе на лицо высокомерия и коротко указывает на Айю.

— Да. Повторите вашу последнюю фразу ещё раз. — Мартинес-старшая, как по мне, выглядит абсолютно невозмутимой.

Но что-то такое в воздухе висит. Руками не пощупаешь, даже чётко не сформулируешь — а оно есть.

— Я собирался преподать вашей дочери один урок. Сейчас же, когда вы здесь...

— СТОП! Я правильно услышала? Некая волосатая обезьяна не из титульных всерьёз решила, что может себе что-то позволить в адрес моего ребёнка? Господин Трофимов? — мать одноклассницы требовательно смотреть на завуча.

— Если бы вы не подъехали сами, скорее всего уже мы сами вызвали бы вас, — торопится поднять вверх ладони Свин. — Айя оторвала два пальца господину Али и, судя по услышанному лично мной, это будет предметом разбирательства. Разумеется, охрана школы никаких несанкционированных перемещений детей бы не допустила! — Он вытягивается по стойке смирно и только что каблуками не щёлкает.

"Ага, щ-щас" — кошка Мартинес в чате недоверчиво фыркает. — "Достоверность 49%".

"Вот же тварь! 😦" — удивляется Миру. — "Так. Айя, извини: я это переслала своей маме".

"Да без проблем, пф-ф. Думаешь, она сама не видит?" — латиноамериканка с равнодушным выражением лица отбрасывает волосы назад.

"Не видит — я спросила. Говорит, у тебя что-то серьёзное стоит и именно на Трофимова лучше настроено".

"Насчёт серьёзного — в нашем бизнесе без контроля достоверности никак. У всей семьи такое стоит 🤭. Насчёт лучше настроено — ну-у, это же я здесь учусь, а не Тика-сан" — резонно замечает латиноамериканка.

***

Интерлюдия

Несмотря на внешние атрибуты отсутствия контроля, с ребёнка Дальхис не спускала глаз.

Да, Айя ночевала неизвестно где (на самом деле очень даже известно, глубокий материнский вздох). Вытворяла неизвестно что неизвестно с кем (снова известно — но матери, а не отцу. Алексу такие подробности из жизни дочери ни к чему).

Но на неё полностью распространялись малоизвестные детали кое-каких семейных обычаев — без поддержки и помощи Мартинес-младшая никогда бы не осталась.

Сейчас, когда она позвонила и попросила приехать, мать даже секунды не колебалась и бросила ради этого кое-что своё.

Что между китайцами и японцами зреет передел, было понятно всем и давно. В школе же, где мажоров десять из десяти, были возможны и вовсе любые эксцессы в связи с этим.

Ну и на их новую пассию — Виктора Седькова — очень хотелось посмотреть своими глазами и вживую. Вслух она бы этого никогда не признала, но именно последний фактор был главным.

Хм. Пацан как пацан, ничего особенного — и на первый взгляд, и на четвёртый.

Впрочем, мнение Дальхис об однокласснике Айи резко изменилось за какие-то доли секунды, когда она увидела сзади собственными глазами: парень на полном серьёзе чуть не рванул с пробуксовкой месить юриста Али вручную, несмотря на разницу во всём, от и до — лишь из-за оскорбления последнего в сторону дочери.

Хм. Ну, не сопля, да. Уже неплохо. Ещё безбашенный — совсем как Айя, одного теста лепёшки.

Сеньора Эскобар-Мартинес никогда не упускала деталей и отродясь не жаловалась на память: Виктор Седьков был ещё и впереди всей школы по математике. Стало быть, котелок у него всё-таки варит — а из этого в свою очередь следует, что русский болезненно принципиален.

Заниженная самооценка в анамнезе, вздохнула Дальхис про себя. Логично с учетом последнего буллинга. И как только отбился? Ещё и натурал.

— Я — мужчина своей семьи и буду преподавать те уроки и тому, кому считаю нужным, — Али-старший, как всякий юрист, владел собой неплохо.