— Сумма?

— Двадцать пять.

— Принимай. Сбросил тебе прямо с этого акка, с ним сам разберёшься.

— Дядя, дедушка! Это был мой счёт! Мои деньги!

— Тс-с-с. Рашид, мальчик мой, я сейчас же тебе всё верну. Тихо! Там время дорого. Фарид!

— БЕЗ ИМЁН!.. Да?

— Действуй. И спасибо, что беспокоишься.

— Не за что, мы же одна семья.

***

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

Старик какое-то время рассеянно молчит, глядя в окно. Затем он поворачивается к старшекласснику:

— Думаю, тебе с завтрашнего дня нужно будет снова начать ходить в твою старую школу. О новой пока речи нет.

— Дед, я пока не смогу его победить. Зачем в ту школу?

— И не нужно никого побеждать. Ты что, ничего не понял?

— Нет, кроме того, что ты забрал мои двадцать пять штук со счёта и пообещал отдать. После чего засмотрелся в окно и этого пока не сделал.

— Уф-ф-ф, годы мои тяжкие. Извини, задумался. Держи.

— Поступило, — сердито ворчит подросток. Потом добавляет нормальным тоном. — Я поддержу семью во всём, особенно в связи с тем, что отца больше нет. Но ты можешь рассказать хотя бы, что происходит? Рыжий меня с землёй ровняет, я больше не могу с ним справиться. Чего ради мне ходить в школу, ещё и в старую?

— Да. Как раз собирался объяснить. Я думаю, этот твой русский, который тебе глаза вышиб, не просто так раздухарился. Джапы с чинками уже рубятся, видел новости по биржам?

— Я в школе видел, как они рубятся. Думал, нашим местечковым союзам конец — у нас и перевыборы из-за этого. В совет самоуправления учебного заведения.

— Не только у вас так. Я вообще думаю, Фархат не просто так погиб.

— А из-за чего?

— Наверняка что-то всплыло во время его последнего разговора в твоей школе.

Подросток отворачивается к стене и несколько раз подряд вздрагивает.

Старик необычно легко для своего возраста выскальзывает из-за стола и, обойдя его по кругу, обнимает внука:

— Ничего. Не стесняйся. Не держи в себе, потом полегчает... Я думаю, этот твой одноклассник — никакой не натурал.

— Как так? Я же с ним учусь сколько.

— Можешь считать интуицией.

— Исключено. У него ни импланта никогда не было, ни ума. Такой дебилизм не подделаешь. Ты его просто лично не знал!

— А как он тогда с тобой справился?

— Не знаю... Повезло!

— Натурал, с которым все всегда делали, что заблагорассудится, вдруг начинает бить всю школу, так?

— Может, Чень ещё побарахтается.

— Не думаю. Попутно: его усыновляет одна из Хамасаки. Встречается этот "убогий" тоже с девочками, у которых тоже очень непростые родители — я правильно запомнил твой рассказ? Причём сразу с двумя?

— Да, но...

— Это всё с твоих слов, так что помолчи. После того, как этот "натурал" себя показывает во всей красе, за него начинает даже братва из латиносов заступаться. Было такое?

— Думаю, это девки его подсуетились. Получается, не за него, а по их просьбе.

— Рашид, мальчик мой. Совершенно неважно сейчас, что ты думаешь! Продолжаем учитывать только факты, а не твои домыслы.

— Как скажешь, дедушка.

— Только что, вот сейчас, с этим же "натуралом" продолжают происходить странности, но уже в суде. После того, как его же земляк, и тоже из непростых, заикается о первичной нейросети и прямо обвиняет этого твоего Седькова, что с ним происходит? — старик по-доброму и с улыбкой смотрит на внука. — Дай бог здоровья Фариду, что подсуетился.

— Его на улице убивают сразу, едва он из здания выходит? — Лицо подростка вытягивается.