— Да я без претензий. — Резко задумываюсь. — Поймали и поймали.

Понятно, что очень многие вещи в жизни Айя делает из своего неистребимого чувства протеста. Иногда даже — не направляя его конкретно на что-нибудь.

Но у меня был один план на завтрашний день (визит в посольство), а сейчас, похоже, однозначно нужно срочно внести коррективы.

Только вот какие.

— Это не всё. — Мартинес резко выныривает из уныния в позитив и загорается каким-то нездоровым рвением. — Поскольку я честно предупредила, что ставлю лишь вектор задачи, а не модуль, братва проявила энтузиазм. Через этого, — она кивает на место, где недавно висел голографический дисплей, — они вышли на троих подельников. Свободных экипажей хватает: распределили цели и поехали брать.

— Есть очень высокая вероятность того, что к одному твоему пленному земляку скоро прибавятся ещё трое, — невозмутимо подхватывает Эрнандес. — Худая, когда чем-то увлекается, в процессе на рамки не смотрит. Сейчас вот получила результат — и понятия не имеет, что с ним делать.

— У нас это семейное, — резко мрачнеет Айя и снова опускает глаза. — Папан иногда тоже лебезит перед мамой и имеет бледный вид. Бля. Правда, там по-другому поводу в основном...

— Ну и как тут не ржать. — Замогильным голосом выдаёт баскетболистка, почему-то напоминая сакраментальную фразу "Это не то, что ты подумала!".

Мы с ней без перехода начинаем смеяться одновременно. Через секунду замечаю, что к нам практически без паузы присоединилась и японка.

Мартинес, сохраняя внешнее спокойствие, хмурится в нашу сторону, неодобрительно качает головой, отходит на пять шагов и отвечает на входящий вызов.

— Полчаса, — вздыхает она, поговорив. — У меня химия накрывается, я не иду: братва на эмоциональном подъёме и грозятся захватить и тех троих, место больно удобное. Вместе со всей техникой.

— А ты им зачем? — задаёт наивный даже с моей точки зрения вопрос "сестра".

— Так если меня не будет на связи, а там какое-то осложнение или ещё что — ранения, например — ребятам придётся родакам головы под топор подставлять, — пожимает плечами латиноамериканка. — Hermanos же не вникают в те нюансы, что предки мои "игрушечные" чаты формально в структуре держат, а на самом деле — даже не читают годами.

— Она всегда пыталась доказать родне, что семейный бизнес не по ней, — улыбаясь уголком рта, поясняет Эрнандес. — Её родители всю жизнь ломают копья, пытаясь "не упустить ребёнка", — она меняет голос, явно кого-то цитируя. — Ну, как они это понимают. Завели даже странички в семейных талмудах онлайн, всё пытались в ней интерес к бизнесу пробудить. С годами кое-какие границы стёрлись, потому что Худая в жизни в это всё не лезла на практике, чисто теоретически иногда комментировала.

— Но низовым экипажам этого всего не расскажешь, — со вздохом подводит итог Мартинес. — Короче, считай, что я отдала команду. Сейчас идёт исполнение. Братва в управлении не нуждается, но может начать нуждаться в поддержке, с разных сторон. Если что-то пойдёт не так — между ними и моими родаками должен быть буфер. Демпфер. Чтобы сгоряча не полетели головы.

— Да понял уже... Какая-то анархия получается! — отрываю взгляд от асфальта и озадаченно смотрю на спутниц по очереди.

— Так это и не регулярная армия! — поднимает брови на затылок на ровном месте Эрнандес (непонятно, почему). — Рыжий, я тебе сейчас не буду при Худой этими словами говорить, как оно всё называется! Но это даже не муниципальная полиция, блин, как бы тут сказать, чтоб кое-кого ранимого не задеть.

Она пару раз хихикает, потом сгребает подругу за плечи и касается виском её виска:

— В общем, ребёнок всю жизнь растопыривался взрослым.