|
Поэтому-то публика, в чьих интересах и для чьего развлечения и просвещения они работали, обязана поддержать Общество печатников! В связи с этой стороной вопроса я могу сообщить две приятные новости. Мистер Бантинг, навлекший на себя немало насмешек своей брошюрой о лечении тучности *, пожертвовал Обществу 52 фунта и 10 шиллингов - всю прибыль, которую он пока что получил от продажи этой брошюры. Могу сказать одно: будь у Общества много таких друзей, оно быстро прибавило бы в весе. А некий мистер Винсент, который сам опубликовал несколько книг и заинтересовался судьбою печатников исключительно потому, что за время своих деловых сношений с типографией, где они печатались, неизменно встречал самое учтивое обращение и готовность помочь, выразил намерение передать Обществу доход с недвижимой собственности в Ливерпуле, приносящей ежегодно 150 фунтов. Будут основаны пять пенсий по 20 фунтов, остальная же сумма пополнит капитал Общества.
[Далее Диккенс красноречиво говорил о правах Общества и закончил так:] Тираны и обманщики, о которых уже шла речь, - а в Европе немало и тиранов и обманщиков, - с радостью уволили бы на пенсию всех печатников во всем мире и покончили бы с ними; но пусть друзья прогресса и просвещения уволят на пенсию тех печатников, которые уже не могут работать по старости или по болезни, а остальные в конечном счете сотрут тиранов и обманщиков с лица земли. Ибо если есть на свете машина, которая может с ними расправиться, так это печатная машина. Печатник - служитель разума и мысли; он друг свободы и законности; он друг всякого, кто сам - друг порядка; друг всякого, кто умеет читать. Из всех изобретений и открытий в науке и искусствах, из всех великих последствий удивительного развития техники на первом месте стоит книгопечатание, а печатник - единственный плод цивилизации, без которого не может существовать свободный человек. РЕЧЬ В ГАЗЕТНОМ ФОНДЕ 20 мая 1865 года * Леди и джентльмены! Когда после званого обеда в столовую приносят младенца, дабы показать его восхищенным друзьям и родне, обычно бывает так, что гости - быть может, бессознательно руководствуясь мыслью о непрочности младенческой жизни, - направляют разговор на прошедшие события. Говорят о том, как ребенок вырос с последнего званого обеда; какой это замечательный ребенок, а ведь и родился-то всего два или три года назад; какой у него здоровый вид, - это, наверно, корь пошла ему на пользу, и тому подобное. Когда после торжественного обеда на обсуждение выносят не младенца, а учреждение в младенческом возрасте, тут уж нет места колебаниям и деликатным недомолвкам, и можно с уверенностью предсказать, что если оно достойно жить, то и будет жить, если же оно достойно умереть, то и умрет. А решать, чего оно достойно, следует, мне кажется, судя, во-первых, по тому, как это учреждение предполагает распоряжаться своими средствами; во-вторых, насколько его поддерживают те круги общества, которые создали его и для чьей пользы оно предназначено: и наконец - сколь сильно его влияние на публику. (Правильно!) Это последнее соображение я добавил потому, что ни одно общество такого рода никогда и не мечтало о том, чтобы существовать независимо от публики, и никогда не считало поддержку публики чем-то для себя зазорным. (Возгласы одобрения.) Так вот, свои средства Газетный фонд намерен употреблять для помощи своим членам в бедности или в несчастье, а также вдовам, детям, родителям и прочим близким родственникам скончавшихся членов, при условии уплаты умеренных ежегодных взносов - их, как я вижу, можно заменить умеренным единовременным взносом вперед на всю жизнь, - а членами Фонда могут быть все платные литературные сотрудники прессы Соединенного Королевства и все без исключения репортеры. Год назад число его членов было немногим меньше ста. В настоящее время оно немногим больше ста семидесяти, не считая еще тридцати человек, которые уже платят взносы, но еще не стали действительными членами. Число это неуклонно пополняется, причем не только работниками столичной прессы, но и провинциальных газет по всей стране. |
