Эми сжимала лежавшего у нее на коленях младенца, плакала и ощущала нечто похожее на колышащиеся и вздымающиеся волны жизни – грозные, странные.

И жутко алчные.

* * *

Присев на корточки в зарослях куманики. Кролик широко раскрытыми глазами пристально наблюдал за передвижениями рыскающего в поисках пищи зверька, которым также оказался кролик.

Впрочем, ягоды его, похоже, совершенно не интересовали – животное разыскивало нежные листочки и побеги, серевшие в лучах лунного света. Двигаясь с наветренной стороны и потому, естественно, ничего не подозревая, кролик постепенно все более приближался к сидевшему в засаде мальчику – пройдет еще пара секунд, и он окажется в пределах его броска. Тогда охотник легонько щелкнет пальцами, кролик сразу же насторожится, после чего все будет зависеть уже от того, куда именно он прыгнет. Вся сосредоточенность зверька разом улетучится, пару раз он дернет своей узенькой головой – направо, налево, – а затем через долю секунды присядет на задние лапы, чтобы совершить прыжок, но к тому времени его уже достанут руки Кролика, которые метнутся мимо его сильных ног, ухватят за длинные уши, вцепятся в голову и резко свернут шею.

Кролик уже не впервые так охотился в зарослях куманики, причем, как правило, без добычи не оставался. Кусты обильно произрастали на вершине утеса, чуть правее от входа в пещеру и в стороне от более широкой тропы, которой чаще пользовались другие его сородичи. Однако остальные не были такими отменными охотниками, каким считал себя Кролик. Им и в голову не могло прийти охотиться именно здесь.

Как-то однажды он взял с собой на охоту Землеедку и Девочку, но у них не хватило терпения вот так сидеть в засаде, наблюдать и ждать. Более того, они то и дело подсмеивались над ним, над его ухмылкой, над скрюченной, выжидательной позой, и при этом так шумели, что, конечно же, никто бы и близко к ним не подошел, даже глупая белка. После их ухода он бестолку прождал целую ночь, но так и вернулся в пещеру с пустыми руками.

Нет, теперь-то он уже никогда их с собой не возьмет.

Прошло еще немного времени, и Кролик вспомнил, что даже если бы и захотел, Землеедку все равно позвать с собой больше не удастся. Ее тело лежало в нескольких ярдах позади него, спрятанное в кустах у края тропы. Он уже довольно долго сидел и высматривал свою добычу, хотя поначалу намеревался задержаться здесь не более чем на несколько минут, просто чтобы оглядеться и посмотреть, что и как. Ему очень не хотелось пропахнуть ее смертью, поскольку в противном случае ни один зверек его к себе и на пушечный выстрел не подпустил бы – вот и оставил ее там, у тропы, забросав ветками и длинными стеблями травы, чтобы отбить залах. Кролик чувствовал, что уже довольно поздно, но у него было слишком слабо развито представление о времени, да и добыча находилась буквально рядом.

А вообще-то ему нравилось находиться здесь, в зарослях ягодника, в окружении его жестких, похожих на палки и покрытых колючками стеблей, вдыхать запахи окружающего леса и выслеживать кролика, плотно вжавшись пятками в землю и балансируя на четвереньках, чтобы при первой же необходимости резко броситься вперед. Он прекрасно знал, какой длины получится прыжок, насколько расступятся перед ним заросли куманики и как далеко сможет отскочить юркнувший в них кролик; осознавал твердость земли под собой, догадывался, где она будет мягче, а где каменистее, и поджидал момента, когда кролик окажется на том самом месте, где его будет легче всего схватить. Он даже не особенно задумывался над подобными деталями, просто все это сидело у него в теле – в подошвах его ног, в ладонях рук, в его глазах и ушах.