|
— Хью, мне холодно. — Я застегну тебя. Ты быстро согреешься. — Ложись со мной. — Она устремила на него молящий взгляд. Что значат эти игры? Пол трясется. Льюис болтается на веревке. В любой момент они могут сорваться со стены. — Я мокрый, — сказал он. — Одной тебе будет теплее. Она выпустила петлю, за которую держалась. Палатка вспыхнула красным светом, ударившим его по глазам. По скале прокатился гром. И снова сгустилась ночь. В ушах у него снова зазвенело. Когда к нему вернулось зрение, она стояла на коленях прямо в туннеле света его фонаря. Настороженная дикарка. Полуголая. Она сняла обтягивающий спортивный топик и бросила его в пропасть. Он не хотел разглядывать ее. Загар обрывался четкой границей. Груди были медово-золотистыми, очень полными для спортсменки, разделенные темной затененной ложбинкой. Она позволила ему полюбоваться пышной плотью с красиво очерченными сосками. Груди покачивались под ударами ветра. А Кьюба следила за тем, как Хью старался и не мог отвести от нее взгляд. Она с улыбкой позволяла буре кормиться из своей груди. Ее губы были покрыты мелкими капельками крови. Она взяла футболку у него из рук, скомкала и поднесла к носу. — Хью Гласс, — сказала она, как будто подтверждала, что это именно его запах, и лишь после этого натянула майку на себя. Он не прикасался к ней. Но их разделяли считанные дюймы, и он отчетливо улавливал запах ее черных волос. Дождь очистил их от смрада дыма, пота и смерти. Теперь она была чиста и свежа, по крайней мере по меркам большой стены. — Ложись, — повторил он. Она растянулась в спальном мешке. — Они вернутся за нами, — сказал Хью. — Все будет в порядке. Он начал застегивать молнию на мешке, и вдруг она обхватила его за шею, притянула к себе и поцеловала его. Сила порыва — прорвавшееся вожделение — изумила его. Он почувствовал на своих губах вкус крови из ее жестоко обветрившихся губ. Не без усилия ему удалось отодвинуть голову. — Я думала, что ты любил меня, Хью. Ему хотелось, чтобы она была нормальной. Если уж ей никак нельзя не свихнуться, то пусть это будет в каких-то терпимых пределах. Но у него не было ровно никакой возможности повлиять на происходящее. Она по-настоящему спятила. — Успокойся. — Хью… — Как поцарапанная старая пластинка. Он задумался. Безопасней всего будет лечь и обнять ее. Он сможет отдохнуть. Если она пошевелится, он это почувствует. Если она начнет буянить, у него хватит сил справиться с нею. Ну и конечно, вдвоем им будет гораздо теплее. — Нам необходимо поспать, — сказал он. Стянув влажную парку и туфли, он забрался к ней в мешок и застегнул молнию. Она не стала устраиваться поудобнее, а прямо-таки приникла к нему, а его руку сразу подложила себе под голову вместо подушки. Хью выключил свет. — Надо беречь батарейки, — объяснил он. — Ты не бросишь меня, Хью. — Не вопрос. Утверждение. — Постарайся заснуть, — сказал он вместо ответа. Девушка заворочалась. Ее мускулистые ягодицы уперлись Хью в живот. Он лежал и думал о Льюисе, качающемся на ветру. — Прислушайся к буре, Кьюба. Стенка палатки жужжала, аккомпанируя вибрато ветра. Свирепость стихии действительно успокоила девушку. Она перестала ерзать и прикорнула в объятии Хью. |
