Гневный тембр, которого Пэйджит никогда прежде не замечал у Карло, оживил в душе воспоминание: так же говорил и Джек Вудс в тот последний вечер, когда они стояли лицом друг к другу и между ними была Мария Карелли — их любовница. Эта мысль заставила Пэйджита обернуться к Карло.

Вид мальчика испугал его. Он как будто стал старше, у него был орлиный нос человека, которого Пэйджит презирал, а эти голубые глаза совсем не походили на его, Пэйджита, глаза.

«Как я не замечал этого раньше?» — подумал он.

— Потому что, как она всегда говорила, — ответил он Карло, — я бесчувственный ублюдок.

Мальчик смотрел на него, не узнавая.

— Ты думаешь, что она виновата.

Виновата бесконечно, промелькнуло в голове Пэйджита. Виновата в том, что вот перед ним сын, и это больше не его сын, и все же он сердится сыновьим гневом.

— Я тебя сюда не звал, — произнес Пэйджит. — Что тебе нужно от меня? Чтобы я рассказывал тебе, какая она чудесная?

Карло покраснел:

— Почему ты сердишься на меня? Ни о чем я тебя таком не просил.

Пэйджит усмирил свое раздражение, сделав глубокий и долгий выдох.

— Знаю, что не просил, — проговорил он бесцветным голосом.

Карло смотрел на него.

— Вчера в суде ты был застигнут врасплох. Но она здесь ни при чем.

— Я ее и не обвиняю. Просто меня тошнит от людей, которые все хотят переложить на меня.

У Карло окаменело лицо:

— Как я, например?

— Как твоя мать. У меня такое ощущение, что я всю жизнь расхлебываю ее неприятности. — Пэйджит снова понизил тон. — Все это достаточно сложно и очень личное. Ты не поймешь.

— Расскажи, попытаюсь.

— Нет, — мягко сказал Пэйджит. — Благодарю тебя.

— Ты не хочешь переложить это на меня. — Голос Карло был груб. — Ты думаешь, что ты один? Мне тоже непросто, ты знаешь. Она — моя мама, а я должен жить с тобой.

— Извини, я очень переутомился, — вежливо ответил Пэйджит. — Ты предпочел бы не жить здесь?

Карло засунул руки в карманы.

— А ты предпочел бы, чтобы я ушел?

Он произнес это дрожащим от обиды голосом.

— Я не хотел этого разговора. И сейчас не хочу его.

Карло отвернулся.

— Я просто хотел поговорить с тобой. Можно было говорить о чем-то другом.

В голосе Карло была просительная интонация. Пэйджит вдруг увидел перед собой не Джека Вудса, а забытого всеми семилетнего мальчика.

— Извини. Этот случай измучил меня. Кажется, сверх всякой меры.

Карло посмотрел на него глазами Джека Вудса:

— Марк Ренсом был неприятным типом.

— Дело не в Марке Ренсоме.

— Тогда что у тебя с ней?

— Прошлое.

— Пятнадцать лет — достаточный срок, чтобы забыть все плохое. У нее больше нет ненависти к тебе.

— Ничего ты о нас не знаешь, Карло. Я напрасно взялся за это. Наверное, будет лучше, если Мария найдет себе другого адвоката.

Карло удивленно смотрел на него:

— Сейчас?

— Да.

— Но ты не можешь так поступить. В последний день!

Пэйджит снова взглянул ему в глаза:

— Мы уже обсудили это с ней. Она предоставила решать мне.

Карло молчал, стараясь понять, что за этим скрывается.

— Что же это такое, чего я не знаю?

Лгать было бесполезно.

— Много всего.