Изменить размер шрифта - +

         Лишенный сладостного дня,

         Дыша без воздуха, в цепях,

         Я медленно дряхлел и чах,

         И жизнь казалась без конца.

         Удел несчастного отца:

         За веру смерть и стыд цепей,

         Уделом стал и сыновей.

         Нас было шесть – пяти уж нет.

         Отец, страдалец с юных лет,

         Погибший старцем на костре,

         Два брата, падшие во пре,

         Отдав на жертву честь и кровь,

         Спасли души своей любовь.

         Три заживо схоронены

         На дне тюремной глубины —

         И двух сожрала глубина;

         Лишь я, развалина одна,

         Себе на горе уцелел,

         Чтоб их оплакивать удел.

 

 

 

 

II

 

 

         На лоне вод стоит Шильон;

         Там в подземелье семь колонн

         Покрыты влажным мохом лет.

         На них печальный брезжит свет,

         Луч, ненароком с вышины

         Упавший в трещину стены

         И заронившийся во мглу.

         И на сыром тюрьмы полу

         Он светит тускло-одинок,

         Как над болотом огонек,

         Во мраке веющий ночном.

         Колонна каждая с кольцом;

         И цепи в кольцах тех висят;

         И тех цепей железо – яд;

         Мне в члены вгрызлося оно;

         Не будет ввек истреблено

         Клеймо, надавленное им.

         И день тяжел глазам моим,

         Отвыкнувшим с толь давних лет

         Глядеть на радующий свет;

         И к воле я душой остыл

         С тех пор, как брат последний был

         Убит неволей предо мной

         И рядом с мертвым я, живой,

         Терзался на полу тюрьмы.

 

 

 

 

III

 

 

         Цепями теми были мы

         К колоннам тем пригвождены,

         Хоть вместе, но разлучены;

         Мы шагу не могли ступить,

         В глаза друг друга различить

         Нам бледный мрак тюрьмы мешал.

Быстрый переход