|
Река его то молодит, то старит. То проступают юные черты, то набегают на чело морщины. Он занял наше место. Что ж, он прав! С недавних пор все то, что одиноко, символизирует другое время; а это -- ордер на пространство. Пусть он смотриться спокойно в наши воды и даже узнает себя. Ему река теперь принадлежит по праву, как дом, в который зеркало внесли, но жить не стали. 1968 x x x Просыпаюсь по телефону, бреюсь, чищу зубы, харкаю, умываюсь, вытираюсь насухо, ем яйцо. Утром есть что делать, раз есть лицо. Поздно вечером он говорит подруге, что зимою лучше всего на Юге; она, пристегивая чулок, глядит в потолок. В этом году в феврале собачий холод. Птицы чернорабочей крик сужает Литейный мост. Туча вверху, как отдельный мозг. 1968 Строфы I На прощанье -- ни звука. Граммофон за стеной. В этом мире разлука -- лишь прообраз иной. Ибо врозь, а не подле мало веки смежать вплоть до смерти. И после нам не вместе лежать. II Кто бы ни был виновен, но, идя на правеж, воздаяния вровень с невиновными ждешь. Тем верней расстаемся, что имеем в виду, что в Раю не сойдемся, не столкнемся в Аду. III Как подзол раздирает бороздою соха, правота разделяет беспощадней греха. Не вина, но оплошность разбивает стекло. Что скорбеть, расколовшись, что вино утекло? IV Чем тесней единенье, тем кромешней разрыв. Не спасет затемненья ни рапид, ни наплыв. В нашей твердости толка больше нету. В чести -- одаренность осколка жизнь сосуда вести. V Наполняйся же хмелем, осушайся до дна. |
