По зову привратника, «земляка», Жан был передан заботам метрдотеля, важного Феликса, который встретил его по-английски — небольшим наклоном верхней части тела — и попросил показать его рекомендации, перед тем как отвести к «госпоже маркизе». Та приняла его в малой гостиной, «одетая во все черное вплоть до шляпки с перьями, которую она вечно выставляла напоказ. Жан вскоре убедился, что черный цвет был самым распространенным в доме. Надо сказать, что у д'Аркуров была большая семья и много родственников».

Госпожа маркиза прочла рекомендации, которые Феликс подал ей на серебряном подносе, рассмотрела молодого человека и найдя, что он слишком мал ростом, чтобы быть выездным лакеем, но принимая во внимание его хорошие рекомендации, решила принять его на службу в качестве третьего кучера. Это полностью устраивало молодого человека, так как он всегда много занимался с лошадьми и любил их. И вот, все так же в сопровождении торжественного месье Феликса, который соизволил одобрить выбор маркизы, он отправился в конюшню. Там он попал под власть Альфреда, старшего конюха!

Последний выглядел как настоящая карикатура на извозчика: широкоплечий, коротконогий, толстощекий, с огромными усами, он считал себя важной персоной. Заискивая перед хозяевами, он, будучи в плохом настроении по любому поводу, вымещал свой гнев на конюхах или остальных кучерах, Эдмоне и Жане. Все годилось в качестве причины: попоны были плохо сложены, его кнуты из мушмулы или терновника плохо ложились на руку, упряжь была плохо начищена… короче, все было плохо и лучше было не попадаться ему на глаза. О! Конечно, все происходило за кулисами, но больше всего страдала от этого его жена. Он даже сумел внушить большой страх детям маркиза. К счастью, по утрам Альфред редко был занят. Маркиза пользовалась его услугами только после обеда, что касается маркиза, он был не особенно гордый и, выходя по утрам из дому, с удовольствием прогуливался пешком…

«Службы особняка были разделены между семьями принца де Монтолона и д'Аркура. У маркиза было восемь лошадей и пони для детей. Это были превосходные животные, по паре каждой масти, так как было немыслимо выезжать в экипаже, запряженном менее чем двумя лошадьми… Верхом совершенства всегда считались лошади розовой масти — в просторечье их называли персиками — у Эммануэля д'Аркура, брата маркиза, страстно увлеченного лошадьми, их было две пары».

Два здания составляли мир Жана, продолжает Поль Шабо. «Каретный сарай занимал одно из крыльев особняка. В это просторное помещение с четырьмя воротами, выходящими во двор, кучера, после того, как они распрягали лошадей, ставили кареты. Напротив располагались стойла из красного дерева, перегородки которых были закрыты коврами, чтобы лошади не поранились во время ночных гроз. К стойлам примыкали: погреб, кладовка и седельный чулан, где так приятно пахло кожей…».

Ужасный Альфред, как тиран, властвовал над конюшней и своей собственной женой, которая была одной из горничных в особняке. Эта супружеская пара занимала трехкомнатную квартиру над каретным сараем. Надо признать, что старший конюх нес определенную ответственность: он выдавал жалование, расплачивался за овес, оплачивал услуги ветеринара, и в случае необходимости шорника и кузнеца. Конечно, он записывал все эти расходы в бухгалтерскую книгу, за которой ревностно следил.

Что касается Жана, то он жил в маленькой комнате, расположенной между квартирой «Альфредов» и комнатой Эдмона, второго кучера. Это была очень чистая, побеленная комната с каменным полом, кроватью в углу, чугунной печкой, застекленным шкафом и туалетным столиком. На этаже имелся рукомойник. Конечно, это не роскошь, но этого было достаточно для молодого человека в то время.