Боевой друг Марбода, Белый Эльсил, высмотрел на тропке следы лошади, и сказал:

– Никак это отпечатки Жемчужной Пяди, той, которую ты, Марбод, подарил чужеземцу. Сдается мне, что он поперся в стеклянную гору, и как бы он не сломал свою шею.

Марбод возразил, что этот человек колдун, и шею ему сломать трудно.

– Я же не говорю, что он сломает шею в горе, – отвечал Эльсил, – а я говорю, что он свалится с лошади, потому что на лошади он ездит хуже хомяка.

– Да, – сказала задумчиво прекрасная Идрис, гладя сизого ястреба‑перепелятника, – живой человек в стеклянный дворец не полезет. Мой дед полез, но сошел с ума.

– Рассказывают, Марбод Кречет в Золотую Гору лазил.

Лух Медведь сказал преувеличенно громко:

– Так то рассказывают.

Через некоторое время Кукушонок незаметно исчез.

– Сдается мне, – сказал один из людей Луха хозяину, – что Кукушонок принял близко к сердцу ваши слова.

Лух подумал: «Не мне жалеть, если он пропадет в стеклянной горе, да и басни все это, нету тут никакой дырки на небо».

Охотники, однако, поскакали к старой катальпе.

Ванвейлен закрепил веревку за ствол ближайшего эвкалипта, осторожно съехал в дыру и посветил фонариком. Как он и предполагал, взрыв пробил каменный свод пещеры, – далеко вниз уходила черная лестница, засыпанная грудами сверкающих кристаллов.

Вдруг веревка закачалась и отошла от стены.

– В стеклянный дворец хотите?

Ванвейлен ошеломленно поднял голову.

Наверху стоял Марбод Кукушонок и правой рукой держал веревку, на которой качался Ванвейлен. За спиной колчан, в колчане стрелы с белой соколиной опушкой торчком над головой, и посреди стрел – живой кречет. Птица топорщила крылья, гулькала. Ванвейлену не очень‑то понравилось висеть на веревке в руках Киссура.

Киссур поднатужился и выдернул его наверх.

– А раньше тут этой дырки не было.

– Не было, – буркнул Ванвейлен – так стало.

Киссур улыбнулся. Он знал, что колдун найдет заколдованный храм. Он за этим и рассказывал о храме колдуну. Как только чужеземный колдун увидит, как Киссур ищет заколдованный храм, он обязательно заинтересуется этим делом.

– Я с вами, – сообщил Киссур.

– Не боитесь оборотня? – сказал Ванвейлен.

– Сроду того не было, – ответил Киссур, чтобы оборотень съел кого‑то днем.

– Тогда принесите факелы, – сказал Ванвейлен.

Глаза Киссура задумчиво сощурились.

Все колдуны очень непоследовательные люди. Сегодня они садятся на облако и летят к богам, а завтра, если им надо идти из одного сельца в другое, месят ногами грязь… Марбод, например, сам видел, как Ванвейлен сшиб мишку карманной молнией, а потом в замке Лахнер Ванвейлен висел на бревне, как окорок, хотя дело шло о его жизни. Говорят, что колдовская сила в колдуне то спит, то бодрствует. Вот и сейчас: колдун намеревался лезть в пещеру без света, полагаясь на колдовской глаз, – а между тем Киссур доподлинно знал, что Ванвейлен видел в темноте хуже цыпленка.

Между тем подъехали другие всадники. Принесли веревки, изготовили факелы.

Отец Адрамет протянул Ванвейлену круглый, как тыква, фонарь, закрытый со всех сторон, и промолвил:

– Я немножко понимаю в горах, господин Ванвейлен. Я не возражаю, чтобы вас считали колдуном. Но вот слышали ли вы взрыв вчера вечером и видите ли эту дырку? Этот взрыв был вызван совершенно естественной причиной, – скоплением горючего воздуха, который иногда бывает в пещерах.