— Обижаешь. И та и другая прописаны не только на одной улице, но и в одном доме, — многозначительно понизил голос он.

— Значит, выходит… — Володя наморщил лоб, — что-то я плохо соображаю…

— Я помогу, — постучал ладонью по столу Шумилин. — Не знаю, что там произошло между твоим отцом и его новой женой, но эти две красотки решили основательно испортить ему жизнь. Ты знаешь, все гениальное оказывается на редкость простым и понятным, если знать подоплеку. Это только с виду все запутано.

— При чем здесь я, если мы с отцом давно не живем вместе? — вывод Шумилина показался Володе нелогичным.

— Давай складывать, — предложил тот, слегка разведя руки в стороны и энергично встряхнув раскрытыми ладонями. — Поймав тебя, они выходят на твоих родителей, потому что больше взять денег неоткуда. Насколько я понимаю, у твоей матери в этом смысле негусто, а у отца и вовсе мышь в холодильнике повесилась.

— Тогда чего у них искать? — недоуменно протянул Володя.

— Ты меня, Вовчик, не сбивай, а лучше слушай внимательнее, — остановил его Шумилин. — Денег у них нет, это так, но квартиры-то есть!

— И что?

— Да неужели жизнь сына дешевле каких-то квадратных метров? Испугавшись за драгоценного сынулю, в слезах и соплях, твои предки, возможно, ради такой цели даже объединившись, одну квартирку скинут, только которую — «однушку» или «трешку», — будет зависеть от того, насколько крупным был твой проигрыш, — на этом месте Федор остановился и замолчал, требуя ответа от Володи.

— Если все так, как ты говоришь, то «однушки» явно будет недостаточно, — с трудом шевеля посеревшими губами, выдавил Володя.

— Ого! — изумленно присвистнул Федор. Потом, увидев состояние друга, вдруг озорно улыбнулся. — А что, незачем размениваться на пустяки, правда? Полюбить — так королеву, воровать — так миллион? Знаешь, мне так кажется, что твой папенька по каким-то неизвестным нам причинам отказался прописывать твою вторую маменьку, — Володя дернулся всем телом, но благоразумно промолчал. — Скорее всего, эта штучка решила осесть в славной столице и без помощи мужа, так сказать, самостоятельно, а эта крашеная кикимора, Козлова, помогает ей из чистого альтруизма, должно быть, развлекается в память о старой дружбе.

— Если так, то я погиб, — Володя поставил на стол локти и уронил на ладони голову.

— Погоди себя хоронить, — Федор дождался, пока его слова дойдут до сознания друга, и его рыжее лицо приняло довольное выражение полакомившегося чужой сметаной кота. — Если можно развлекаться этим двум кикиморам, то почему нельзя заняться тем же самым и нам с тобой?

— Да что мы можем? За ними знаешь какая силища стоит? — с сомнением проговорил Володя.

— Вот именно об этом мы с тобой сейчас и поговорим, — сказал Федор, и его рыжие веснушки мелко задрожали.

* * *

В «Ашан» Светлана, Алена и Володя приехали рано утром, пока еще основная часть сознательного населения сладко нежилась в постелях, обнимая подушки и вознося хвалу тому, кто придумал не выходить на работу по субботам. Несмотря на ранний час, на парковке у магазина было уже достаточно машин, покинутых своими владельцами ради экскурсии по торговому городу. Площадка казалась абсолютно безлюдной, лишь изредка где-то хлопала дверка да вскрикивала потревоженная возвращением хозяина сигнализация.

Но тишина с внешней стороны здания была обманчива. Пройдя через широкие стеклянные двери, Нестеровы попали в огромный город, разбитый на улицы и переулки и жужжащий, словно растревоженный пчелиный улей.